– Где? – глупо уставился он на участкового.
– На лице говорю, что у тебя? Обжегся?
Данил пощупал лицо в том месте, куда смотрел милиционер, и, ничего не почувствовав, растерянно пробормотал:
– Да нет, вроде, не обжигался.
Участковый хотел, было, ещё что-то сказать, но не успел, в этот момент его позвал Петька.
– Ну ладно, – устало сказал Василий Васильевич Данилу, – я тебя вызову, если будет нужно. А мне идти надо, может, кто в чём сознается.
Данил крепко пожал участковому руку, втайне обрадовавшись, что в нём больше не нуждаются.
Выходя за ворота, он облегчённо вздохнул и поплёлся домой, то и дело трогая лицо руками.
Неожиданно став центром внимания заинтересованных глаз, тайком выглядывающих из-за заборов, Данил почувствовал себя неловко.
Он догадался – соседи хотели знать, что произошло у Лапиных, но напрямую спросить стеснялись.
Данил ускорил шаг, не горя желанием обсуждать горе, которому он стал невольным свидетелем. Да и брякнуть лишнего боялся. Будут потом шушукаться по углам – колдовство, колдовство! Им ведь только повод дай посплетничать – на себе испытал.
Шёл быстро. Вот уже и дом его показался. Но не тут-то было, дорогу ему перегородила деловито подбоченившаяся Ленка, появившаяся, как чёрт из табакерки, неизвестно откуда.
– Чего это у тебя с лицом? – крикнула она нарочито громко, чтобы было слышно всем, тайно наблюдавшим за ними. – Лишай, что ли?
Данил продолжал идти напролом, молча, глядя себе под ноги.
Не дождавшись ответа, Ленка пошла в наступление:
– А у Лапиных, чего? Прибили чё ли кого?
Он злобно глянул на неё исподлобья, и она бочком отошла к забору.
– Чё смурной такой, рассказывай давай, – настойчиво потребовала она.
– Ох, отстань от меня, – отмахнулся Данил, – некогда мне с тобой лясы точить.
Ленка сразу же изменилась в лице.
« Обиделась, – догадался он облегчённо, – может, и отвяжется».
Но не тут-то было, похоже, она была готова на любые лишения, лишь бы выпытать у Данила хоть какую-нибудь информацию.
– Говорят, бабка Нюра ребёнка ихнего убила, правда что ли?
– Врут, – не нашёлся, что ещё ответить, Данил.
– Если врут, чего тогда участковый там делает? – насмешливо прищурив глаза, заметила она.
– Слушай, отцепись от меня, – ощетинился он. – Иди и у участкового спроси.
Он втянул голову в плечи и, не обращая внимания на дальнейшие выпады Ленки, стремительно побежал к своему дому. И только когда за ним со скрипом захлопнулась калитка, он смог, наконец, расслабиться.
Чувствуя, что душевные силы его на исходе, он устало подошёл к столу и в сердцах ударил по столешнице кулаком. Единственным спасением сейчас был для него бутыль самогону, надёжно спрятанный за печкой. Как же он разозлился, обнаружив пустую ёмкость. А в бешенство пришёл оттого, что самогоном на деревне торговала только Ленка. Все остальные, коих было немало, гнали для собственного употребления. После того, как он скверно обошёлся с ней, она не то что самогона не продаст, но и на порог вряд ли пустит.
Злясь на собственное бессилие, Данил бухнулся на топчан и неожиданно вспомнил. Пятно!
Проворно соскочив с кровати, он снял со стены потрескавшееся паутинкой зеркало. Так и есть – пятно!
Данил подошёл к окну, чтобы получше разглядеть его. «Непонятно, ожёг что ли? Да нет, похоже на родимое. Только откуда бы ему взяться на старость лет, да такому здоровенному»?!
Не доверяя своим глазам, он послюнил палец и потёр щёку – пятно осталось на месте. Чудеса!
