А потом на свет появилась я. Несмотря на занятость, родители старались уделять нам, детям, внимание. По выходным отец рассказывал Сергею о физике и математике, купил книжку Перельмана «Занимательная физика», решал вместе с ним задачки. Однако по мере взросления Сергей всё меньше и меньше интересовался наукой, а после окончания десятого класса заявил на семейном совете, что собирается стать военным. Отец сказал, что, если Сергей так хочет, пусть так и будет, а мама поплакала и поцеловала его, что обозначало её согласие. Сергей Александрович Еремеев уехал из родительского дома и поступил в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище.
Я тоже не проявляла интереса к точным наукам, зато увлекалась музыкой, литературой, а в пятом классе даже пыталась сочинять стихи. А потом выдержала бешеный конкурс в тридцать два человека на место и поступила на факультет журналистики в МГУ И не смотрите на меня так, Георгий, не просил за меня отец, к тому времени уже доктор и лауреат. Он жёстко сказал, что если я так решила, то и добиваться всего должна сама.
– Мне и в голову не приходило, что за вас мог просить отец, – сказал Георгий. – Я же вижу, что вы добились в этой жизни всего сами. А что было потом?
– А потом всё как обычно. Работа в газете, творческие командировки, побывала два раза замужем, родила троих детей, они сейчас уже взрослые, уже и внуки появились. Всё шло нормально, пока не наступили девяностые. Но чтобы вам, Георгий, были понятны дальнейшие события, придётся вернуться в середину шестидесятых, в тот самый дом на Ленинском проспекте, где получили квартиру мои родители.
Глава 4
Дом НА ЛЕНИНСКОМ ПРОСПЕКТЕ
Вперёд! Там солнца яркие снопы!
«А где дорога?» – слышно из толпы.
«Нашёл… найду…» Но прозвучит тревогой
Последний крик: «Темно, и ни тропы!»
Омар Хайям
Шестидесятые – восьмидесятые годы двадцатого века
В один из ярких весенних солнечных дней, когда окрепшие после прошедшей зимы лучи нашего небесного светила по имени Солнце, пронизывая удивительно чистый и прозрачный в этот день московский воздух, отыскивали в тёмных уголках двора последние кучки снега, чтобы превратить их в лужицы, отражающие ярко-голубое, почти бирюзовое небо без единого облачка, из разных подъездов большого нового дома на Ленинском проспекте вышли на прогулку во двор две пожилые женщины с детьми.
Одна крепко держала за руку четырёхлетнего внука, торжественно несущего в другой руке игрушечную лопатку. Бабушка тихонько наставляла его:
– Вовочка, во дворе ещё не подсохло, ходить надо по дорожкам, а то запачкаешь своё новое пальто и мама будет ругаться.
– Холосо, бабушка, я буду бегать по долошкам. – Вовочка вырвался от бабушки и побежал, не разбирая дороги, прямо по лужам к большой куче песка, оставленной во дворе то ли ремонтниками, то ли строителями.
Другая женщина даже не старалась удержать идущего рядом с ней мальчишку, только крикнула ему:
– Юрочка, осторожней, не поскользнись!
Юрочка бегом направился к той же песчаной куче, прокричав на бегу:
– Дай мне фолмочки! Я буду иглать!
Обнаружив у песка своего ровесника с лопаткой, Юрочка решил с ним познакомиться:
– Меня зовут Юла! А тебя как?
– А меня Вова, – проворчал себе под нос мальчишка, недовольный появлением ещё одного претендента на песчаное изобилие, которое Вова считал уже своим.
– Вова, а давай ты будешь глузить фолмочки песком, а я буду делать куличики.
