Макса ткнули в спину – он неловко рванул вперед, с трудом удержал равновесие – и побрел, конвоируемый сзади и сбоку.
Они приблизились к черному зданию (школа, – понял Зимин), вошли внутрь. Поздоровались за руку с еще одним в камуфляже – он на Макса даже не взглянул, как будто его не было. В конце концов, вошли в кабинет на первом этаже – столы сдвинуты к стенам, сверху – верхняя одежда, сваленная, как пришлось, на доске разводы от мела. За учительским столом сидел человек – что-то писал. Еще один читал – в другом углу класса. Зимин моментально оценил гармонию двух фигур – жаль, поделиться своими наблюдениями было не с кем. Первый – совершенно точно мент. Второй – скорей всего, наследник Дзержинского. Сидели они даже уютно. Интересно было, к кому поведут. Его толкнули к доске – как закоренелого двоечника.
– Забирайте, оформляйте, – сказал спецназовец. – Выраженный пособник террористов. Передавал по телефону информацию о передвижении групп захвата…
…Все-таки захвата! Не ошибся, стало быть. Чутье не подвело! Твою мать, какая информация пропадает!..
Он живо представил себе новостную ленту – что-то вроде «спецкор Зимин вошел в здание Театрального центра вместе со спецназом». Увлекся – не сразу понял, что толстый майор милиции обращается именно к нему.
– Глухой, что ли? Кроме удостоверения еще какие документы есть?
Зимин очнулся. Все еще переживая по поводу несостоявшейся сенсации, ответил сквозь зубы:
– Больше ничего нет. Я вообще не понял, в чем проблема. Я журналист. Делал свою работу. Можете позвонить редактору отдела, он подтвердит.
– Дурак ты, – беззлобно констатировал майор. – Ты хоть представляешь, сколько народу здесь эфир слушает? В том числе и эти, – он кивнул в сторону черных окон. – А ты – про спецназ говоришь, да? И все тебя слышат. Теперь понял? Ты одним своим звонком мало того, что операцию срываешь – ты ставишь под удар заложников. Дошло, журналист?
Зимин молчал. Ответить было нечего. Чувствуя себя полным идиотом, наконец угрюмо выдавил:
– Ага. Вот именно мой звонок все ловят, слушают и делают выводы…
Майор усмехнулся:
– Специально, может, и не слушают. Услышать могут. Фактор случайности – слышал про такое?
Зимин не ответил. Внутри было мерзко. Хотелось наорать на кого-нибудь или двинуть в ухо. Наследник Дзержинского заинтересованно рассматривал его из своего угла. И вдруг спросил:
– А вы, молодой человек, если не ошибаюсь, Максим Зимин, корреспондент «Московской недели»?
– Да, это я, – машинально ответил Зимин, удивившись про себя: откуда знает?
– Читал ваш материал про черных трансплантологов, – пояснил чекист. – И сюжет с пресс-конференции смотрел.
– А, – протянул Макс.
– О, я тоже это смотрел, – оживился майор, – теща моя потом еще месяц отказывалась к врачам ходить. Так это ты и есть – скандальный журналист, разоблачитель врачей-убийц?
Макс выпрямился, кивнул головой: даже сейчас слушать такое про себя было приятно. Тем более чекист смотрел все так же заинтересованно, и даже стал постукивать ручкой по столу – что бы это ни означало. Майор тоже очевидно потеплел, сказал уже совсем другим тоном:
– Садись и объяснение пиши. На вот бумагу…
Зимин взял несколько листов, побрел за стулом. Но с объяснением ничего не вышло. Дверь вдруг распахнулась. В класс влетела женщина – плащ, накинутый прямо на домашний халат, был расстегнут, из ботинок выглядывали голые ноги. Она бросилась прямо к майору – как будто точно знала, кто ей нужен – и начала говорить, горячо, бессвязно, захлебываясь слезами:
