Помимо граммофона, в гостиной обитало множество другого старья: круглое зеркало с рамой в форме солнца, коллекция фарфоровых фавнов на ореховой этажерке; в трех массивных ящиках – коллекция игральных карт и географических, вперемешку; инкрустированный столик, едва выдерживавший уложенные на него шкатулки; советская остекленная «стенка», битком набитая посудой и коробками; а также часы с маятником, часы, которые шли в обратную сторону, и часы без кукушки – створки ее домика над циферблатом были распахнуты, но сама кукушка, по словам Наташи, улетела.
Пластинка бежала под иглой, стрелки часов падали к цифре шесть – и вновь взбирались к двенадцати, солнце заходило на новый круг, а Каллиопа вертелся в руках доктора и никак не давал себя как следует осмотреть.
– И каково обладать таким сокровищем? – поинтересовался доктор.
– Каким? – встрепенулась Ната.
– Таким, – сказал доктор, указывая на Каллиопу.
– Странный вопрос, – поморщилась Ната.
– Никогда не думали его продать?
Ната рассмеялась.
Доктору от этого смеха стало не по себе.
– Никогда не думали продать почку? – спросила его Ната.
– Думал, – признался доктор.
– А сердце? – поинтересовалась Ната.
Улыбка ее растаяла.
Доктор промолчал.
На следующий день он привез с собой медицинское оборудование.
Доктор направил на Каллиопу портативный рентген-аппарат, и тот почему-то сразу сломался.
Ультразвуковой сканер не сломался, но отказался выдавать ультразвук; вместо этого настроился на какую-то радиоволну и включил доктору прекрасный скрипичный концерт.
А как только доктор подошел к пациенту с иглой и пробиркой, чтобы взять кровь на анализ, Каллиопа исчез.
– Он и так умеет? – осведомился доктор, стараясь сохранять спокойствие.
Его невозмутимый вид должен был обозначить, что с такими пустяками он сталкивается каждый день. Все-таки специалист по экзотическим животным.
– И так, – подтвердила Ната, – но очень редко. Боли боится.
– То есть его невозможно травмировать?
– Можно, почему. Если неожиданно напасть. Но вы же, я надеюсь, на него не нападе-те.
– Не нападу. И уже, пожалуйста, можно на ты?
– Пожалуй-те.
На седьмой день обследований ему так и не удалось установить, из чего состоит и что представляет собой Каллиопа.
Сказать себе, из чего состоит и что представляет собой Ната, доктор тоже не брался. Но все чаще смотрел на нее.
Она курила. Дымила, как паровоз «Сортавала – Рускеала», ругалась, как подмастерье сапожника, и радовалась, как ребенок, когда доктор приходил изучать Каллиопу.
Каждый раз Ната предлагала ему вместо тапочек «всяческие шляпы», и каждый раз доктор отказывался.
Часто Наташа закрывалась в своей комнате и работала; кем, над чем – доктор не знал. Когда он спросил ее об этом, Ната заявила, что она монтажер. Доктор в этом сомневался.
На то были причины: несколько раз в день к Наташе приходили разные люди – как правило, испуганные и грустные; а несколько часов спустя уходили – как правило, спокойные и счастливые. Мужчины и женщины, старые и молодые, они всегда приходили поодиночке.
Доктор решил, что Наташа – психолог-самоучка.
– Вам повезло, – сказала как-то доктору одна из ее посетительниц, словоохотливая пожилая женщина, – она настоящая волшебница.
Женщина обувалась в прихожей и сияла от радости. Видно, решила, что доктор – мужчина Наташи.
Он открыл рот, чтобы сообщить, что это не так, но Ната его опередила:
– Я монтажер, – сказала она, выглядывая из кухни.
