Король смотрел ей в лицо, и ей был уже знаком этот взгляд – он казался холодным, но на самом деле за этим впечатлением скрывалось что-то еще.
– Я не знаю, чего вы от меня ждете, ваше величество, – в отчаянии сказала Вивьен.
– Не пытайтесь угадать. – Он скрипнул зубами. – Я устал от попыток моих приближенных предугадать то, чего мне хотелось бы, и угодить мне. Право, графиня, мне показалось, что мы с вами можем иногда общаться как нормальные люди.
Он отошел к окну и откинул тяжеленные бархатные занавеси бордового цвета. Вновь повернулся к ней.
– Меня не воспитывали как короля, известно вам это? – проронил он.
– Я… Вы племянник покойного короля Антуана. Это мне известно.
– Я его племянник. У него был сын.
Вивьен еле заметно кивнула. Все в королевстве знали, что сын короля Антуана, Габриэл, погиб, не успев занять престол после смерти отца.
– Я рос вместе с Габриэлом, мы играли вместе с младых ногтей, нас обучали вместе: ему было скучно учиться в одиночку. Но я не должен был стать королем. Волею судеб я оказался готов к такой стезе, однако не могу сказать, что я от этого в восторге. Вся эта мышиная возня вокруг меня порядком утомляет. Раздражает.
Филипп снова приблизился к Вивьен и снова вперил взгляд в ее лицо.
– Я понимаю, ваше величество, – пробормотала она.
– Прекрасно – если это так. Если это так, у меня к вам личная просьба.
– Да, ваше величество?
– Приложите усилия и стряхните с себя вот эту лишнюю услужливость и показную кротость. Не бойтесь, что я прикажу отрубить вам голову, если вы не прибавите к какой-то из реплик «ваше величество». Мне кажется, что именно с вами это может сработать, если вы постараетесь. Если вам будет угодно уступить моей просьбе. Мы с вами, возможно, сумеем иногда разговаривать как люди.
Несколько мгновений Вивьен вглядывалась ему в глаза, переваривая услышанное. Филипп не испытывал ее, не издевался. Несмотря на свойственную ему сдержанную манеру, которой он не изменил, это прозвучало как крик души.
И он не отводил взгляда.
– Мне нравится, когда мне смотрят в глаза, – сказал он. – Какой дурак придумал, что с королем так себя вести нельзя?
– Я не знаю, но, может быть, если бы вы довели до сведения придворных…
– У вас красивые синие глаза. Почему вы должны пялиться в пол и пугливо прятать взор, если заметите, что я смотрю на вас?
– С-спасибо, – с запинкой ответила Вивьен. – У вас тоже.
– Что?
– Красивые глаза. Серые.
Он усмехнулся.
– Мы еще немного попрактикуемся, и у нас будет получаться лучше. Разговор, я имею в виду. Разговор нормальных людей. Будьте со мной терпеливы, графиня, я вырос во дворце.
Вивьен кивнула и взглянула на кресло.
– Тогда, возможно, вы разрешите мне присесть в вашем присутствии?
– Разумеется.
Устроившись в кресле, Вив продолжала:
– Благодарю. Вы очень скучаете по нему?
– Что?
– По принцу Габриэлу. С которым вы росли вместе с самого раннего детства.
Филипп молча смерил ее долгим взглядом.
– Это… уже слишком близко к сердцу, – сказал он медленно. – Простите, графиня. К такому я пока не готов.
– Извините, ваше величество, – проговорила она, поднимаясь на ноги.
– Сидите! – рявкнул король.
Она упала обратно в кресло.
– Простите меня, графиня, – добавил он тише. – Вы меня простите?
– Ваше величество…
– Ладно. – Он снова взял со стола бархатный футляр и на этот раз раскрыл его. – Взгляните.
Вивьен приняла футляр из его рук. На белоснежной подушечке удобно устроились две пряжки, овальные, с буквой R, по виду золотые, обсыпанные сверкающими камнями, напоминающими бриллианты, – впрочем, Вивьен не разбиралась в драгоценностях.
