Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс - страница 40

Джейн сейчас находилась здесь, в низине, по большей части не нанесенной на туристические карты, вдали от центров концентрации рабочих мест, в сердце небольшого, небогатого и немного разношерстного района. Вокруг Шеридан-сквер нет четко выделяющихся торговых улиц, ничего похожего на престижную Пятую авеню или пролетарскую 14-ю улицу – здесь вообще нет ничего четко обозначенного. Кварталы красивых особняков по Шестой авеню, которые словно сошли со страниц романов Генри Джеймса, мелодичный итальянский, звучащий в магазинах и на ступенчатых крылечках жилых домов на юге, обшарпанные склады и вкрапления кустарных производств на западе. На Бликер-стрит – пекарня, продающая итальянский хлеб по пять центов за булку, магазин сыра, торгующий рикоттой по двадцать пять центов за фунт. Торговля крестьянской рабочей одеждой, старыми украшениями и букинистические магазины занимают квартал. Аптека, где продается косметика и контрацептивы. Кафе-мороженое, где тусовались молодые итальянцы. Размах был невелик, но ассортимент и разнообразие потрясающие, уличные виды никак не вписываются в расчетливый картезианский порядок. Джейн здесь видела Нью-Йорк не в его величии, его перенаселенности, его многолюдных толпах. Напротив, это был Нью-Йорк в его малости, его неоднородности: стоит только повернуть за угол, и тебя ждут маленькие открытия и новые приключения.

Уличная сетка Манхэттена здесь распадается на части, будто в результате внезапной, вторгшейся в упорядоченную кристаллическую решетку ошибки. 4-я Западная улица, послушно связанная сеткой только на востоке, на Шеридан-сквер внезапно отклонялась к северо-западу, а через несколько кварталов вдруг припускала, против любого смысла и логики, на 11-ю Западную улицу. Другие улицы, такие как Кармин, Корнелия и Джонс, через пару кварталов просто исчезали. Добросовестный исследователь городской жизни, профессор Кэролайн Вэр из Вассар-колледжа, тогда же описала «содержание» одного из кварталов на Джонс-стрит[205]. Там находились: дома, построенные по старому закону, старинные здания 1840-х годов, многоквартирный дом, построенный в 1929 году; мастерские по производству пуховых матрасов, детских игрушек и итальянского мороженого; старая конюшня, социальный центр, две бакалейные лавки, табачный и кондитерский магазины, погреб торговца льдом, французская ручная прачечная, парикмахерская, чайная, «Итальянское мужское кафе», металлоремонт, три подпольных бара (в те времена они были под запретом). Все в одном квартале. За линией пятиэтажных фасадов – внутри, невидимая и скрытая от чужих глаз – день и ночь течет жизнь, во всем ее напряжении, боли и наслаждении; на запруженные тротуары снаружи доносятся лишь шепоты этих тихих событий, сливающиеся в повседневный городской шум.

Проведи вечер на улицах, подобных Джонс-стрит, как это делала Джейн, и голова, привыкшая к обычному городскому распорядку, невольно пойдет кругом. А что Джейн? Джейн «любила маленькие улочки», – будет вспоминать она. «Мне нравилось их разнообразие, там встречались ремесленные магазинчики с необычными и искусными вещами ручной работы. Я никогда не видела подобных магазинов. Мне казалось, что это здорово»[206]. Весь район был классный. Могла ли она точно сказать, почему? Наверное, нет. Ей было девятнадцать. Она была полна энтузиазма. К вечеру она отыскала путь назад на Шеридан-сквер, вернулась на метро в Бруклин и скоро уже плелась по лестничным пролетам в свою квартиру. Там она рассказала Бетти о своих приключениях и заявила (когда Джейн несколько раз рассказывала эту историю, заявление звучало как приказ), что они просто обязаны туда переехать. За следующие тридцать три года у Джейн было всего три дома в Нью-Йорке, все в пределах пяти сотен ярдов от места, где она вышла на станции метро Кристофер-стрит в тот день.