– …скажи мне, любезный Фагот, – осведомился Воланд…, ведь петербургское народонаселение значительно изменилось?…
– Точно так, мессир, – негромко ответил Фагот-Коровьев.
– Ты прав. Горожане сильно изменились, внешне, я говорю, как и сам город, впрочем. О костюмах нечего и говорить, но появились эти… как их… компьютеры, Интернет…
– World Wide Web, – почтительно подсказал Фагот.
Физиономия Глобальского, приютившегося сбоку сцены, начала выражать недоумение. Воспользовавшись паузой, он заговорил:
– Иностранный артист выражает свое восхищение Санкт-Петербургом, ставшим европейским городом и включённым в процесс глобализации, а также и петербуржцами, – тут Глобальский дважды улыбнулся, сперва партнёру, а потом галерее.
Воланд, Фагот и кот повернули головы в сторону Глобальского.
– Разве я выразил восхищение? – спросил маг у Фагота.
– Никак нет, мессир, вы никакого восхищения не выражали, – ответил тот.
– Так что же говорит этот человек?
– А он попросту соврал! – звучно сообщил клетчатый помощник и, обратясь к Глобальскому, прибавил: – Поздравляю вас, гражданин соврамши!
С галереи прыснуло смешком, а Глобальский вздрогнул и выпучил глаза.
– Но меня, конечно, не столько интересуют Microsoft, Intel и прочая…
– Hard-and-soft-ware-дребедень! – подсказал клетчатый.
– Совершенно верно, благодарю, сколько гораздо более важный вопрос: изменились ли эти граждане и обществовнутренне?
– Да, это важнейший вопрос, сударь.
– Ну что же….они – люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота (или же виртуально-электронные). Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… сделки с недвижимостью только испортили их…
(Михаил А. Булгаков [1988]: Мастер и Маргарита. – Минск: Мастацкая литература: 388–392; все …пропуски, изменения-курсив и выделения сделаны В. Г.).
Иногда аргументом в пользу понятия глобализации как одной из ключевых аналитических категорий изучения социальной реальности на данном этапе выступает парадигмально-эпохальное открытие факта взаимопереплетения национально-экономических систем. Открытие это даёт повод по-новому рассматривать мировое сообщество. Оно предстаёт не как совокупность национальных «контейнеров», пусть и взаимодействующих между собой, а как живая система взаимосвязей, существующая вне национальных границ, проведённых «поверх» этих взаимосвязей и лишь опосредованно влияющих на них[68]. Тем самым предлагается модель, уже задолго до того гораздо глубже разработанная и обоснованная в работах Луманна или представителей школы «различных вариантов капитализма» без излишнего фанфаронства, трубно провозглашающего наступление новой эпохи[69]. Хобсбаум выделяет свершившийся факт формирования глобальной экономики как единого целого в качестве одного из трёх важнейших различий между состоянием мира в 1914 и 1991 гг. Возникает вопрос, почему же он на этом основании не обозначает текущий или наступающий этап как эпоху глобализации? И почему преобладающая масса коллег поступает противоположным образом? Ведь основываясь на двух других различиях, выделяемых историком, можно говорить об эпохе «деевропеизации» или же «дезинте грации прежних моделей социальных отношений, нарушения связи между поколениями, между прошлым и настоящим»
