Билл без предупреждения остановился и с шумом почесал липкую рубашку.
– Ну, вот… вот! Как прикажете в такую жару революцию делать?
Энкиду, на которого он наткнулся тёплым плечом, отклеил его и оглянулся.
– А где наша институтка?
Дверь сбоку выругалась, и к ним присоединилась Иннан.
– А что, уже началось?
Ас набрал полные лёгкие тяжёлого воздуха.
– Вот что, господа… если мы будем всей толпой передвигаться по дому, сир Мардук может решить, что мы действительно что-то затеваем.
Иннан, с карандашиком в зубах, ухитрилась осклабиться.
– А мы ничего не затеваем?
В комнате было и, правда, прохладнее. Хотя уют этот отдавал плеснецой, яблоками греха и затаёнными нехорошими штуками, да и цокоток Доместикуса слышался кое-кому из них. В арке призраком висельница-муха. Хозяин отлично сплетённой мишени отсутствовал. Видно, паук сидел где-то в потайной своей комнатушке.
Всякий раз их поражало отсутствие окна. Кротовьи норы вытяжки по четырём углам у потолка выталкивали запахи, по ощущению, из нутряного центра самой Эриду.
Ас не предложил, как обычно, когда они бывали в полном составе, присесть дамам, мебель не передвигал, как в ресторане. Не вытянулся во фрунт по привычке.
Расхлябанно по-штатски облокотился в арке под мушиной тенью. В этой небрежности почудилась едва ли не угроза. Но кому?
– Вы не догадываетесь, зачем я вас позвал?
– Что нам делать? И кто виноват? И будет ли завтра настоящий день? И кто бродит на заднем дворе? И всё такое?
По дороге Билл тишком избавился от галстука и запихнул в карман. Подтяжки ему не так досаждали, и он подтренькивал одной оптимистично.
Кровать в нише привлекла их взгляды. Над нею раздался хлопок крыльев. Видимо, мышь не была вполне довольна визитом в неприёмный день.
– Билл…
Ас смотрел на него с непонятным выражением. Шанни припомнила, что в последние дни это выражение она уже замечала – хотя не так явственно.
– Если ты сосредоточишься…
Шанни заговорила громко:
– Догадываюсь.
Ас бросил на неё взгляд… Энкиду нахмурился. Билл, всецело поглощённый извлечением аккордов из подтяжки, встал посреди комнаты. Оба увидели, что взгляд Аса – неожиданно свиреп.
– Да… – Уравновешенно откликнулся сей. – И почему же?
– Не потому, что ты подумал…
Билл шумно сунулся к брату:
– Кажется, они поглощены беседой. Эй, детки… Вы не одни на скамейке. Про луну-то вы забыли.
– Подумал?
Энкиду молчал, подойдя к замурованному окну. Билл переводил взгляд с подрагивающих губ Шанни на оскаленную полуулыбку Аса.
– Ребята, вы драться опять будете?
Внутри этого каменного черепа все пятеро столпились, как основные эмоции. Стало тесно.
Энкиду посоветовал Шанни:
– Прежде чем кидаться словами… скажи, что случилось-то? Мы, видать, не такие умные, как женщины Нибиру.
Билл принял близко к сердцу.
– Не тех самцов в коробку посадили. Тебя в лабиринт сажали, браташа?
Ас явно сделал усилие над своей натурой – дверь в раскалённую кузню прикрыли.
Он отвернулся от Шанни:
– Помните, в первый вечер за ужином с костями, дядя Эм упомянул некую профессию… мол, запрещённую?
Все молчали. Билл завспоминал:
– А-а. И что будто ему в голову кто-то лезет… как же.
Энкиду глубокомысленно квакнул:
– Была такая буква.
Ас скрипнул зубами – ну, вот честное слово, звук был:
– Тогда я списал всё на паранойю.
Билл согласился:
– У всех военнообязанных лиц такое случается… раз в месяц или вроде.
Снова их разделило молчание.
– Ну, хватит. – Не выдержала Шанни. – Ты смотришь прямо с ненавистью… и прямо на меня, если не ошибаюсь.
