– Крестики. На шее.
Билл открыл уста – крупные искусанные, как у прекрасной роженицы, и обдумав, снова врата мысли затворил.
Энкиду слабо улыбнулся. Он сидел в позе лягушки на полу у холодного камина, в странной и тайной надежде на метаморфозу веществ, которые должны из благодатного лона исторгнуть вместо некогда необходимого тепла ныне необходимую прохладу.
Билл переключился, ужаленный прелестью этой улыбки.
– Нет, ты посмотри… посмотрите на него.
Он указал на Энкиду, будто в жалком виде брата был повинен жестокий командир, не позволяющий Биллу облегчить свою ношу.
– Страшно смотреть. – Согласилась Иннан.
Билл с негодованием изучил новоявленного костюмера. Волосы Аса были гладко прилизаны и собраны в пучок на затылке. Нелепое дамское украшение подчёркивало прямизну его мощной шеи.
Билл со вздохом перевёл взгляд на девиц. Шанни лениво пощипывала гроздь чёрного винограда, Иннан фабриковала для отца собственный табель за прошлую сессию. Дело в том, что учебное заведение выслало запрос по поводу мистрис Ану – удерживать ли для неё место или она продлит академический отпуск?
Иннан примчалась на истошный вопль Мардука и, увидев его посреди Гостиной размахивающим жёлтым конвертом, который он наконец, поправ собственные принципы, вскрыл, – мгновенно наврала с три короба, наплела целые вязаные штанцы. Мардук успокоился, то ли потому что Иннан была убедительна, то ли он смутно понимал, что лучше оставить всё, как есть, а то эта аферистка и вовсе закопается, так что концов не сыщешь.
Теперь в подтверждение своей легенды Иннан и рисовала табель, изредка вслух размышляя по поводу того, какие предметы туда вписать и какие отметки она получила на зачётах.
– Как вы думаете… – Задумчиво покусывая карандаш и закатывая глаза, спросила она. – Что мне поставили по Истории?
В ожидании, когда присутствующие выскажутся, она потянулась и оторвала зубами виноградинку.
Шанни немедленно напомнила ей про сира Софокла, но Иннан не шутила.
– Серьёзно, черти. Сочините чего-нибудь… а то он меня запрёт, и у нас пропадёт великолепная возможность под видом сессии посылать меня к партизанам.
– Ну, тройку поставь. – Вяло отозвался Энкиду.
Иннан взглянула так, будто он оскорбил её до глубины души.
– Нечего тогда спрашивать. – Справедливо заметила Шанни.
– Нет, тут кто-нибудь способен услышать голос разума?
– А что, ты хорошо знаешь историю?
Иннан махнула пёрышком.
– Поставлю четыре.
– С плюсом.
Билл громко сказал:
– Что ж… извиняюсь. Извиняюсь!
Все молчали.
– Может, будет круче «Новейшая история Эриду»? Я лучше пойду и посмотрю, как это называется. А то Билл так орёт, и вообще от вас толку по нулям.
С этими словами Иннан поднялась и ушла, разглядывая на ходу своё сочинение.
Билл встал, расставив ноги. Колониальное одеяние выглядело, что бы там не зудел Ас, внушительно.
– Извиняюсь! – Ещё громче молвил Билл, двигая коленями такого калибра, что их эквиваленты в железе вполне могли бы усмирить это самое восстание на корню. – За то, что пытался облегчить вашу жизнь. Я думал, мы от бедствий сроднились и можем не церемониться… но, если вам угодно, ходите в галстуках и подтяжках.
При этих словах даже Ас содрогнулся. Билл, направившийся к арке выхода, это приметил и остановился.
– Пусть он, – показал на Энкиду, – задыхается от боли, натягивая на свои ожоги этот… как его… что это?
– Бобочка. – Объяснила Шанни. – Очень аккуратная.
