Билл нервно засмеялся, и смех осёкся. Энкиду, как не был слаб, что-то почувствовал.
– Что у вас?
Ас решил, что следует выполнить настойчивые просьбы раненого, тем паче, что прекрасно его понимал – запах был ужасен и способен довести до головокружения.
Он просунул руку под мышкой бессильно лежащей груды мышц, тяжёлых, как слежавшаяся земля.
– Да вот, дамы приплакивают… сам понимаешь, ты популярен. Билл, а ну-ка, подсоби. Что ты стоишь, как просватанный в манной каше?
Билл очнулся от оцепенения, и оттого, что воспитанный командир употребил прибаутку из арсенала дядюшки, ему стало не по себе. Послушно опустившись на колени, он подхватил брата. В нос ему шибануло так, что из глаз брызнули слёзы.
Вонь была престранная – это был словно не поток частиц, атакующих обоняние, а что-то, действующее непосредственно на нервы. Струны натягивались в мозгу… это сама смерть, подумал кто-то в голове Билла, сама смерть…
Живая тяжесть брата чуть успокоила его.
Им пришлось напрячь почти все свои силы, чтобы приподнять Энкиду и подволочь его к подоконнику. Перевалив его на холм, Ас почувствовал, что сомлел и изнемог.
Его испугало то, что он так испугался. Массивное тело, столь мощное и столь беспомощное, напомнило ему о чём-то, что он хотел бы забыть.
Тогда он счёл необходимым позабыть о своём воспитании. Он вспомнил про вовсе нечуждый ему жанр грубой мужской беседы и, присев рядом с Энкиду, изрёк нечто ободряющее.
Билл расхохотался.
Ас всё же посмотрел по сторонам – к счастью, девицы сдержали своё слово, одно на двоих.
Холм молчал под защитой низких густых кустов. Неподалёку торчала колонка, о которой и упоминал бедняга Энкиду.
Они помогли ему избавиться от одежды, которая до нитки пропиталась токсичной вибрацией зла, словно вобрала в себя саму суть темноты.
Ас, несмотря на драматизм ситуации, счёл необходимым спросить:
– Может, сожжём твои джинсы? Это вроде указания Судьбы?
Энкиду с внезапной твёрдостью ответил:
– Хорошая попытка. Но это не пройдёт. Судьба вовсе не против моих джинсов.
– Ладно, ладно. Но что прикажешь с ними делать?
Энкиду указал, он явно оживился от свежей воды:
– Там за деревом бочка. Замочите мою одежонку. Там драконарии стирают свои портянки.
Билл поймал на себе взгляд Аса и покорно потащился к бочке. Ас спустился в комнату за простынёй. Энкиду стало легче, когда он избавился от объятий призрака, и его, замотанного в простыню, мокрого и холодного, было легче впереть в комнату.
– Киньте меня на койку. – Распорядился он.
Ложе застонало под его тяжестью. Энкиду потребовал, чтобы его укрыли по горло и подоткнули края.
– Хочу выглядеть прилично. – Пояснил он и, поморщившись, тронул кровавое пятно на шее. – Я так понимаю, официальный визит отменить не удастся?
Ас кивнул, выполняя поручение:
– Правильно понимаешь. Не дёргайся.
Выпрямляясь, он с сомнением бросил взгляд на рану.
– Ты уверен…
– Абсолютно. – Оборвал Энкиду.
Он шевельнул под простынёй плечом и коленом.
– Теперь валите и можете прихватить мне укрепляющего… да, можете прихватить.
Билл, обтирая ладони об собственные волосы, проворчал у двери:
– Похоже, он вне опасности.
Ас продолжал смотреть на Энкиду, покоящегося в кровати надгробием на саркофаге рыцаря. Потом он зорко обшарил взглядом комнату.
Выцветшие гобелены с торчащими зелёными нитками покачивались на стенах, в углу скатан густой ковёр. Теперь станет прохладнее, и Энкиду, наверное, утеплится.
