Как маленький светящийся шарик, эта новая планета-самозванка, винтом вошёл во врата и канул… да. Верно.
Суп (обрезки овощей по всей кухне и гора посуды в мойке, о которой время от времени вспоминали участники ужина) оказался очень недурным, хотя чрезмерно на взгляд придирчивого Аса экзотическим. По красному цвету и острому запаху он догадался, что во время спора относительно выбора первого блюда (ему пришлось отлучиться в рубку) победил громкий голос Билла. Но вкус ему понравился, что уж там. Запашистый и пряный, но не слишком – даже странно, учитывая, как энергично Билл трясёт над тарелкой банкой со специями. Дирижёр, не иначе.
Билл, продолжая дирижировать, обернулся всем телом.
– Куда ты смотришь? А…
Билл указал на завиток растения, пролезшего по стене до самой библиотеки, но не решившегося заползти внутрь.
– Надо и за него выпить. За вечное стремление к свободе.
– Осторожнее в желаниях. – Припечатал Энкиду, и Ас вспомнил то, что сказал Биллу в ту ночь на площади независимости.
Энкиду поднялся за вторым.
Когда он вышел, Билл притих. Шанни, повествуя о том, какие трудности встречают строителя во время рытья колодцев, вопросительно умолкла. Ас вмешался в паузу, наполнив стаканы.
Четыре стакана, четыре суповые тарелки плюс уйма прочего…
– Кто будет мыть посуду? – Спросила Шанни.
Не ведая того, она заставила потеплеть сердце Билла – эта простодушная откровенность, обнажающая тревоги и тайные мысли окружающих, была свойственна его дорогому дядьке-конюху.
Вот так же он однажды сказал Биллу, напряжённо размышляющему над школьным дневником. Запись, сделанная на странице, приковывала взгляд Билла, как случайно найденное заклинание – неопытного мага. Конюх появился за плечом, прочитал запись, взял твёрдой рукой дневник, и с силою шваркнув Билла по обычному для его педагогической методики месту – затылку – сказал с глубоким сочувствием:
– Не видать тебе, веретено, аттестата. – Старик подумал. – И Огонька тоже.
(Огонёк был новый конь.)
Билл почувствовал облегчение, что его страхи обнародованы и можно начать протестовать.
Ас, не поднимая глаз от стакана, ответил:
– Неужели у вас всех хватит наглости вписать командира в наряд по кухне?
Шанни рассмеялась, повеселел и Билл, который, несомненно, попытается увильнуть. Пусть попробует.
Энкиду внёс блюдо – о, боги уборки… – и все потянули носами.
– Макароны с сыром.
Билл проворчал:
– Главное, оригинально. – Однако сам же с такой энергией набросился на еду, что Энкиду с довольным видом отодвинулся на стуле и стал рассматривать ужинающих.
Все ели с удовольствием, и даже призрак позднего грохотания воды и лязга тарелок истаял в парах макаронов с сыром.
Ужин заканчивался под третью бутылку, извлечённую Биллом из того же источника.
– Откуда он их берёт? – Спросила Шанни.
Вино было слабое, и оттого попытка напиться выглядела ускользающе волнующей.
Энкиду пригляделся к Асу, раскладывающему на тарелке без всякой на то нужды вилку с ножом.
– Вписываешь в круг?
– Прости?
– Он что-то тебе сделал? – Вмешался Билл, в эту минуту уверяющий Шанни, что с балкончика виден его дом в предместье и даже службы. И, дескать, кто-то туда зашёл и вышел с расширенными глазами. – Если он тебя обижает, жалуйся мне.
– А он обернулся? Ну, с глазами?
Билл повспоминал, закатывая глаза и трогая кончиком языка губы.
– Конечно, обернулся.
Щедро показал.
После ужина отставив тарелку, Билл сделал какое-то привычное движение и вдруг закаменел. Ас посмотрел и поправил вилочку.
