За минувший год многое изменилось, как вне, так и внутри самой Карины. Она избавилась от прежних иллюзий. И никогда не возвратилась бы в Кулички по собственной воле. Но коли уж ей пришлось вернуться, то она хотела, чтобы об этом узнали все, и в первую очередь Михайло. И если остальные должны были позавидовать ей, то он – пожалеть о том, что потерял…
Провожая её взглядом, юноша в рясе думал о том, что только что произошло. Наваждение рассеивалось с каждым шагом и каждой минутой, отдалявшим его от Карины. И постепенно он начинал видеть всё в истинном свете. Ему казалось, что он только что предал отца Климента, как некогда апостол Пётр отрекся от Христа. Утешало юного звонаря лишь то, что апостол отрекался трижды, пока не пропел петух, а он сам – только единожды, а, значит, не так сильно согрешил. А ещё он знал, что отец Климент простит его, как Иисус Христос по великой милости своей простил отступника. Для этого надо будет лишь покаяться на исповеди. И тогда ему не придётся, как Петру, всю оставшуюся жизнь, стоя на коленях и обливаясь слезами, каяться в своём отречении.
Обрадованный этой мыслью, он поспешил в храм, где в одиночестве молился отец Климент. Юноша хотел как можно быстрее исповедаться и очиститься от своего греха, который, как ошмёток грязи, пятнал его невинную прежде душу, вызывая почти физическое отвращение и чувство стыда…
Глава 2. Сновидения Нины Осиповны
В эту ночь главу поселковой администрации Нину Осиповну мучили кошмарные сновидения. Сначала ей приснилась русалка. Та абсолютно голой плескалась в Зачатьевском озере и подманивала её, завораживая своим пением. Почему-то откровенное бесстыдство купающейся русалки вызывало у Нины Осиповны желание раздеться самой и войти в тёмную, как патока, воду.
В озере, словно в гигантском зеркале, отражались звёзды, сияющие в небе. Качаясь на волнах, русалка тихо напевала:
– Как тихий всплеск проходят дни,
Как тени, позабыв проститься.
Куда, зачем спешат они?..
Нине Осиповне было одновременно и страшно, и томительно сладко. Ей казалось, что если она не подчинится своему желанию, то безвозвратно потеряет что-то очень важное для неё и навсегда лишится покоя. Она уже начала раздеваться, когда подплывшая к берегу русалка плеснула на неё водой, забрызгав лицо и обнажённую грудь. Неожиданно вода оказалась холодной и неприятной. Нина Осиповна зябко вздрогнула и… проснулась.
Открыв глаза, женщина почувствовала, как по всему её телу струятся потоки холодного пота. Подушка под её головой и даже простыня были влажными. Нине Осиповне пришлось встать и при лунном свете, проникающем в комнату через окно с распахнутыми занавесками, перестлать постель, разбудив спящего мужа. Затем она жадно выпила полный ковш отвратительно тёплой колодезной воды и снова легла в кровать, где уже беззаботно похрапывал её муж, однако долго ворочалась с боку на бок и задремала лишь к рассвету.
Но лучше бы она бодрствовала. Новое сновидение оказалось ещё хуже предыдущего. В нём уже сама Нина Осиповна была русалкой и тоже совершенно голой. Она сидела на большом валуне, наполовину уходящем в озеро, стыдливо обхватив руками колени, чтобы прикрыть грудь и живот, и не сводила глаз с луны, от которой по воде бежала к ней трепещущая серебристая дорожка. Нина Осиповна откуда-то знала, что если она ступит на эту дорожку, то сможет дойти по ней до самого неба, и снова испытывала уже знакомые ей страх и непреодолимое желание.
