Год брачных союзов - страница 6

– Нет, – с улыбкой ответил Тюбинген. – Хотя… некоторое кокетство в ней все-таки есть. Такому девушки учатся в пансионе. Я бы предпочел оставить Дикту дома.

– Я так и подумала, – сказала баронесса, поднимаясь. – Если ты что-то приказываешь, можно быть уверенным, что все случится наоборот. Ты помнишь, что сегодня должен вернуться Макс?

– Мне это даже приснилось. Я ужасно рад его приезду. Дай-то бог, чтобы в Африке он позабыл о всяких глупостях! Только бы папа не начал снова со своими планами по поводу Лангенпфуля![4]

– Обязательно начнет. Но я ему скажу, чтобы он не слишком выступал. Этот вариант тоже можно иметь в виду. Все-таки он не самый плохой. Пойдем!

Она взяла супруга под руку, и оба пошли вниз по лестнице в садовый салон.

В садовом салоне между тем собралось все семейство, а кроме того, и их питомцы: четыре собаки, которых Бенедикта приманила из сада. Это были Цезарь, легавый молодой пес размером с теленка; Лорд, юркий крысолов, обычно ночующий в стойле на спине гнедой кобылы, на которой Тюбингены ездили верхом; Морхен, роскошный черный пудель, любимец Бенедикты, и нечто крошечное и коричневое, носящее имя Кози и якобы являющееся представителем вымирающей породы короткошерстных карликовых аффенпинчеров. Это уменьшительное от собаки фрау фон Тюбинген получила в подарок от фрау фон Зеезен из Лангенпфуля и буквально его боготворила. Она редко покидала Верхний Краатц, но из-за Кози не побоялась даже дальней дороги в Берлин. Вследствие своей невероятной лености, которой пес предавался со всей страстью, он начал терять талию, храпеть во сне и проявлять признаки астмы. Баронесса перепугалась настолько, что решила отправиться на консультацию к знаменитому ветеринару, который после осмотра прописал Кози легкий карлсбадский курс: к каждому приему пищи собаки следовало примешивать немного карлсбадской соли. Когда речь шла о Кози, говорить можно было только о пище, но ни в коем случае о корме – этого фрау фон Тюбинген не выносила. Для него всегда была готова маленькая корзинка с синей обивкой, в которой пес проводил целые дни. Он трогательно запрыгивал внутрь, после чего трижды оборачивался вокруг своей оси и лишь после этого ложился, свернувшись калачиком. Зверушка в самом деле была милой, с коротко купированными ушами и крошечным обрубком хвоста, которым не получалось даже вилять. В попытках сделать это Кози начинал двигаться всем своим маленьким толстым тельцем. Фрау фон Тюбинген полагала, что Кози не глупее людей. Она говорила с ним, будто с человеком, и нередко спрашивала у него совета по самым разным вопросам. Если пес закладывал уши, это считалось знаком согласия, если морщил свой смешной носик – решительного отрицания.

Оба мальчика, Бернд и Дитрих, спустились к завтраку первыми. Неподалеку от веранды они обнаружили Штупса и обсуждали с ним, как повесить новый скворечник. За время отсутствия учителя близнецы в самом деле несколько одичали. Последний педагог не понравился Тюбингену. Он был слишком филологом. Особенно Тюбингена злили уроки истории. Он полагал, что Артаксеркс и морская битва при Саламине куда менее важны, чем история отечества. К сожалению, в древности учитель разбирался гораздо лучше, чем в других периодах, и знал про Алкивиада много больше, чем про Блюхера. Так что с ним пришлось расстаться, а у мальчиков появилась пара недель свободного времени. И родители, и дедушка Тойпен пытались учить детей своими силами, но едва ли могли заменить отсутствующего воспитателя. Поначалу Тюбинген каждый день проводил с мальчиками один урок по имеющимся учебникам истории, географии, счета и литературы. Но это походило больше на балаган, нежели на школу. Тюбинген взрывался по любому поводу, ругал мальчиков и возмущался новой орфографии и методам обучения. В кадетском корпусе в стародавние времена все было совсем иначе. Фрау фон Тюбинген и граф Тойпен справлялись не лучше. В конце концов стало лихорадить весь дом. Было самое время для приезда нового учителя.