– Да понятно, понятно…
– А если все захотят? Ты представь: каждый водила ставит на свое транспортное средство эту штуковину – что тогда?
– Что?
– Разорение! Прямая дорога к нищете!
– От меня что требуется?
– Глубокая разведка. Найди нам вредителя.
"Как бы не так! – возмутился неограниченно внутренний голос и в сердцах выложил начистоту заветную мысль. – На фига козе баян?"
Понятно, что шофёр тотчас рассудительно сообразил, сообразительно рассудил и уразумел конкретную пользу, практическую выгоду и прок, однако поступаться идеалами не собирался.
– Мне-то что за дело? – незаинтересованно пожал плечами Колыванов.
– Не прогадаешь. На всех дорогах будет тебе от нас благоприятный режим и наше тёплое отношение.
Тем не менее и однако, шофёр без колебаний доступно и доходчиво изложил свою точку зрения и свой взгляд на жизнь.
– Была у меня, командир, хрустальная мечта. Мечтал я отыскать местность или заповедную территорию, где никто не ворует. Да, видно, несбыточная это мечта. В том смысле, что недосягаемая, недоступная и неосуществимая. Утопия, по-научному. Горько мне и обидно.
– Какой речистый! – кичливо и практически высокомерно произнёс инспектор.
С обочины долетел запах жареного мяса, в стороне за деревьями на зелёной траве дымились мангалы. Мимо с грохотом проносились автомобили, дорога привычно жила в бессонной, безудержной и безостановочной лихорадке.
– Теперь у меня другая мечта, тоже хрустальная, – продолжал Василий. – Если мне повезёт и я встречу этого находчивого умельца, хочу его открытие на свою машину приспособить. Спасибо тебе, инспектор, что надоумил меня и открыл мне глаза.
– Вот и верь после этого людям! – обескураженно развёл руками инспектор.– Подвёл ты меня, водила. Не оправдал доверия. Теперь ты – дичь, а я – охотник!
– Какая интересная жизнь меня ждёт! Какая увлекательная игра!
– А не надорвёшься? Гляди, пупок развяжется.
– Не стращай меня, служивый! Я же о тебе пекусь и трогательно забочусь. Ты вот со мной толкуешь, а сколько за это время нарушителей прозевал и упустил. В крагу свою ничего не положил. Мимо денег, как говорится. Да и в шашлычную тебе пора, мясо подгорает.
Колыванов повернул ключ зажигания, мотор отозвался ровным гулом. Теперь только и оставалось, что тронуться с места, набрать скорость и укатить за горизонт. И старший лейтенант, поразмыслив, внял совету, оставил пост и направился к дымящим мангалам.
Глава 4
Разговор у нас свойский, без обид, но обстоятельный и начистоту. Положа руку на сердце или на другой жизненно важный орган, намекнём с неподкупной прямотой и неограниченной откровенностью: нет слов! То есть, крыть нечем.
Что ж, подлечим больную совесть, сохраним незамутнённые помыслы, поверим в мечту. С лёгким сердцем отвергнем чужие козни и происки, дадим клятву не кривить душой, не наводить тень на плетень, не путать сено и солому, грешное с праведным, божий дар и яичницу, не сидеть на двух стульях, не плевать в колодец, а уходя, гасить свет.
Пока суд да дело, внутренний голос по складам читает нравоучения и нашёптывает советы: живи, мол, проще. Эхо стучит и талдычит в среднее ухо: проще, проще… Можно, конечно, не брать совесть в толк – насильно мил не будешь, можно умыть руки, отмахнуться, как от назойливой мухи.
На первый взгляд, прощание с женой далось Колыванову сравнительно легко. Сравнительно, на первый взгляд. На второй взгляд, открылись внутренние противоречия, будь они неладны, на третий, разлуку сопровождали чувствительные переживания, заметные невооружённым глазом. Расставание повергло Василия в задумчивое и, более того, в безутешное состояние. Как шофёр ни крепился, разлука с любимой дала себя знать.
