Голос Уручи. Повесть - страница 9

Вынырнув из лесной сени, я оказался в том самом месте, куда меня вёл долг названного сына Каори и Сэдэ. Кхеты не было дома. Видимо, она ушла в рощу дубовой ветви, чтобы поговорить с Уручи. Так она объясняла мне, что хочет побыть вдалеке от всего мирского, предавшись воспоминаниям о былой жизни и позволив больным ногам хоть немного расходиться. Иногда я, когда задерживался в хижине целителей допоздна, видел Кхету, возвращавшуюся после таких походов с корзинкой грибов, желудей или мешочком речной глины. В её длинных дымчато-серых волосах всегда путались листочки, пушинки скрипун-травы и репейные колючки.

Войдя в пустое жилище, я произнёс про себя благословение дому и принялся за поиски заготовок. Отыскать травы было несложно: их густой и сладковатый аромат привёл меня к плетёному сундуку в маленькой тёмной комнатушке в южном крыле хижины. Кхета тщательно высушила и бережно завернула в ткань связки аниса, многоколосника, мяты, иссопа, душицы и, конечно же, в отдельном мешке ждали своего часа измельчённые листья гинги. С большой благодарностью к труду целительницы я оставил на кухонном столе свежую голову сыра, коробочку пшённой муки и два заранее отваренных початка кукурузы.

В Нао я успел вернуться засветло. Вечер, не торопясь, разливался приглушёнными тенями по тропинкам, заборам и садовым деревьям. Посчитав, что времени ещё предостаточно, я остановился у пруда, чтобы полюбоваться танцем радужных карпов. С малых лет я очень любил приходить сюда и подолгу наблюдать за сверкающими спинами рыб, которые представлялись мне живыми звёздами, покинувшими простор надземного океана и зачем-то поселившимися в чаше тёмной воды, что находится между Кольцом совета и Песенной площадью.

Однажды Каори рассказала мне историю об охотнике, некогда жившем на далёком острове Оканна. Сурадха, так его звали, был сильным и ловким. Его стрелы летели далеко, разрезая ветер, и всегда находили цель. Став мужчиной, он взял себе в жёны прекрасную вышивальщицу Ансу. Как того требовал обычай, после танцев Арунни13, которые устраиваются в честь весеннего равноденствия, Ансу и Сурадха поселились в одной из летних хижин в южной части острова. Вскоре Ансу понесла дитя, и ей был сон, что дух радуги сбежал от дождевых струй и спрятался в её животе. Тогда она попросила мужа принести для неё из деревни самые яркие нити, какие только он сумеет выторговать у тамошних мастериц. Пока Сурадха выполнял поручение возлюбленной, в их жилище явилась провидица Инуш. И было предсказано Ансу, что Энэки позавидует красоте её ребёнка, если тот родится человеком с душой радуги, и заберёт младенца в Царство вечной тьмы, откуда смертным нет пути назад. Долго плакала Ансу, а когда вернулся Сурадха, она рассказала о беде, пришедшей в их дом. Тогда молодой охотник взял лук, колчан, наполненный стрелами, и направил стопы в священный лес. Он сел у корней огромного ясеня и воззвал к Инанне, умоляя спасти его жену и ещё нерождённое чадо от гнева повелителя вод. Сурадха клялся, что закопает свой лук, и рука его впредь не коснётся тетивы. Инанна не проронила ни слова, но в ту ночь Ансу вновь был сон, в котором всё, что она вышивала, сходило с полотна живым и одухотворённым, словно по волшебству. Сурадха, как и пообещал, оставил охоту, а его жена начала вышивать искуснейшую картину, на которой постепенно появлялись невиданные узоры, водяные лилии, озёрная гладь и стайка разноцветных рыб. С последним стежком картина вдруг исчезла, а вместе с ней Ансу и Сурадха. Жители Оканны так и не поняли, что стало с охотником и вышивальщицей, но шептались тайком, что на месте их хижины будто бы появилось глубокое озеро, в котором плавают божественной красоты карпы, каких на всём белом свете не сыщешь. И было их три: два больших, а один совсем крохотный.