Голоса внутри. Семейная хроника - страница 4

А теперь внимание: до моей матери была её мать, моя бабушка Надя. Во время войны она родила мальчика – не от мужа. Дед в это время был на фронте. Что делать женщине в такой ситуации в сороковых? Да ничего хорошего. Паника, стыд, страх. И она решает: чтобы никто не узнал – отдать ребёнка. Своим каким-то родственникам. Я не знаю всех подробностей. Знаю только, что мальчика звали Иван. Это был мой дядя. Формально – нет. По факту – да.

Так вот. Сначала бабушка отдала сына, потому что было страшно. Потом моя мать на восьмом месяце делает аборт – потому что была зла. И не надо быть шаманом с бубном, чтобы увидеть связь. Ребёнок, которого не приняли. Потом – ребёнок, которого не пустили. И всё это – до меня. А потом – я. Здравствуйте, приехали.

Вот, с чем я пришла. С этим невидимым наследием. С этим полем, где вместо травы – выброшенные судьбы. Вот почему у меня внутри сидит ощущение: «Ты должна». Не просто жить – прожить за тех, кого стерли. Не просто быть хорошей, а всё исправить. Хотя я никому ничего не должна. Но род так не считает. Род говорит: ты – следующая. Держи. Разбирайся.

Я не против абортов. Скажу честно: если срок ранний, если эмбрион ещё просто набор клеток – это решение женщины. И я уважаю право женщины на «нет». Но восьмой месяц – это не «нет». Это убийство. Это уже сформированное тело. Это руки, ноги, лицо, шея. Это человек, который просто не дышит ещё воздухом. И когда ты решаешь прервать это, ты убираешь не просто тело. Ты выталкиваешь жизнь, которая уже стучалась. Вот тогда род трескается. Вот тогда включаются последствия. Не мистика – реальность. Слёзы, которые льются не там, где надо. Страхи, которые не твои. Тени, которых быть не должно.

И если бы мне всё это сказали раньше – не факт, что я бы сразу поняла. Но сейчас – понимаю. Не осуждаю мать. Я сама мать. Я знаю, как можно сорваться. Но знаю и то, что любое действие имеет последствия. Особенно если ты его сделал в порыве, в аффекте, в истерике. Ребёнок не должен быть наказанием. Но и не должен быть жертвой чьей-то несдержанности.

Поэтому, когда я говорю, что родилась после смерти – это не просто красивая фраза. Это правда. И не надо меня жалеть. Это моя точка входа в эту жизнь. Мой пароль в систему. А дальше – уже моя ответственность, как я эту жизнь проживу.

И я разбираюсь. Я не та, кто продолжит эту цепочку. Я та, кто её видит. Кто уже называет по имени. Кто не врёт себе. И, может быть, этим уже немного меняю будущее.

Потому что я должна не просто жить. Я должна жить за всех нерождённых детей в моём роду: красиво, полноценно, жадно – и брать от жизни всё, что я хочу. Без чувства вины. Без страха. Без оглядки. Потому что я здесь. Значит – мне можно.

И я не просто прожила. Я передала жизнь дальше.

Моя дочь – не случайность. Не ошибка. Не страх. Не срыв. Она – завершение разорванных судеб. Она – та, кто родилась вовремя, без стыда, без тени, с любовью. И когда я смотрю на неё, я понимаю: всё это – не зря. Все эти порезанные корни, затёртые имена, вычеркнутые дети – всё это привело к ней. А значит, я справилась.

Может быть, поэтому я не люблю процесс чего-то. Я люблю результат. Мне нужно сразу – чтобы появилась идея и сразу получился результат. Я, конечно, знаю, что так не бывает, никогда не было и не будет. Но вот так я чувствую всегда. И только недавно я поняла, почему: подсознательно я не хочу оказаться в подвешенном состоянии, в ожидании, в процессе – как тот, кого не пустили. Как будто если что-то тянется слишком долго, то его могут просто прервать. Остановить. Стереть. А я не хочу быть стёртой. Не хочу стать той, кого не дождались. Наверное, поэтому сам процесс – наговаривания, вычитывания, редактирования – мне не очень нравится, если честно. Я бы хотела, чтобы появилась идея создания мемуара – и потом сразу: бац – на столе лежит книга. Наверное, поэтому если я хочу чистый дом – у меня есть Катя. Наверное, поэтому я очень много дел делегирую другим – чтобы сохранить свою энергию для себя. Чтобы тратить её не на пыль, суету и бесконечные мелочи, а на то, что по-настоящему моё. Что требует меня целиком. Потому что я знаю цену внутреннему ресурсу. И я не хочу снова оказаться в ситуации, где кто-то решит, что меня можно вычеркнуть. Я выбираю жить – и выбирать. Раньше я даже не знала, что так можно – а оказалось, ещё как можно. И теперь, когда могу – делаю. Без извинений. С удовольствием.