«Я тебя все равно», – написала Ева.
Она чувствовала себя неуместной. Стаканы с белыми салфетками на столике у кассового аппарата, заготовленные для других гостей – вот те имели все основания здесь находиться, а какие основания у нее?
Когда-то это было ее любимое заведение, потом что-то поменялось.
Наверное, все началось с того, что у входа официант спросил:
– К вам сегодня кто-нибудь присоединится?
Зачем они задают эти вопросы?
Маленькая Ева: А к нам сегодня кто-нибудь присоединится?
– О нет, началось, – простонала Ева, зная, что следом за ним зазвучат и другие голоса.
Элизабет, администратор зала: Поговорим об этом позже. Нужно сделать заказ.
Маленькая Ева: Я буду творожный торт.
Эмма: А я бы выпила.
Императрица: Если кто-нибудь закажет вина, я подсяду за соседний столик, и – неважно, о чем они говорят, – сумею поддержать беседу.
– Вы определились с заказом? – официант вернулся, готовый записывать.
– Американо с ежевичным сиропом и творожный торт, пожалуйста.
Маленькая Ева: Со свежими ягодами!
– А к торту можно добавить свежих ягод?
Элизабет, администратор зала: Добавить к торту свежих ягод? Не позорься! Почему мелкая контролирует твой речевой аппарат?
– К сожалению, творожный торт подается без ягод, зато с листиком мяты и брусничным сиропом.
– Извините, – улыбнулась Ева.
Юрий: Да закажи хоть раз нормальной еды! Никто здесь не хочет творожный торт!
Императрица (хихикает): Мужчина голоден!
Элизабет, администратор зала: А посмотри, как расслабленно держатся остальные. Никакой напряженности. Может, это потому, что им уже принесли заказ, а наш столик все еще пустой? Как думаешь, когда принесут кофе, это чувство неловкости пройдет? А впрочем, ты замечала, что, когда ты в дурном настроении, все, кто рядом с тобой, тоже начинают чувствовать свою неуместность? Как думаешь, вдруг это распространяется не только на людей, которые рядом с тобой, но и на предметы: принесут кофе, а чашка покажется сама себе такой неуместной, что лучше бы сразу унесли!
Императрица: Я бы все же подсела за соседний столик.
Из-за соседнего столика поднялся и пошел, прихрамывая, в сторону уборной очень веселый молодой человек.
– Это все портвейн! – жизнерадостно оповестил он своих собеседников. Те засмеялись.
Императрица: Он двигается так, как будто у него ДЦП, и вопит про портвейн. Два пустых бокала на столике. Очень смешно. Мы не будем подсаживаться к ним. Кругом дегенераты. Вина!
Элизабет, администратор зала: Мы не будем подсаживаться ни за какой столик, и да – никакого вина!
– Ваш американо с ежевичным сиропом и творожный торт, – дружелюбно перечислил официант, переставляя заказ с подноса на столик.
Маленькая Ева: Такой милый.
Элизабет, администратор зала: С чего ты взяла, что он милый? Вдруг это социальная маска, чтобы нас запутать? А там, на кухне, он хихикает над тобой? А зачем еще закрывать дверь на кухню? Чтобы хихикать над гостями! Не над всеми, конечно, а над такими, как мы.
Эмма: Хочешь поговорить об этом?
Юрий: Да просто начни уже есть! Проглоти этот торт, наконец!
Элизабет, администратор зала: Портвейновый мальчик идет обратно. О нет, у него и в самом деле ДЦП.
Маленькая Ева: Мы облажались. Теперь я не хочу есть.
Эмма: Ешь, нужно кушать.
Маленькая Ева: Нормальные люди не едят, когда им грустно. Ты хочешь сказать, что мне недостаточно грустно, раз я ем?
Элизабет, администратор зала: Пожалуйста, доедай, и пойдем отсюда. Мы не можем уйти, пока ты не доешь. Иначе что подумает официант?
