– Это ракета. Ракета толкают газы.
Белл заметил, что все относятся к разговорчивому русскому доброжелательно. Его ломаный английский вызывал усмешки у выпачканных маслом механиков, но Белл слышал, что они с уважением говорят о новом двигателе. Как и механики на автогонках, они постоянно искали способ сделать свои машины более надежными и быстрыми.
Если двигатель будет работать, говорили механики, эта термомашина избавит нас от трех главных проблем, мешающих развитию аэропланов: лишнего веса, недостаточной мощности и вибрации, которая грозит разломать непрочное сооружение. До сих пор двигатель крепили к рельсу, вдоль которого он передвигался с большой скоростью. Но настоящее испытание начнется, когда закончат сборку самолета хлопкового плантатора.
– Мой идея – не трясется поршень, не ломается пропеллер.
И опять Белл услышал одобрительные возгласы механиков. Двигатель Платова мог, по крайней мере в теории, работать мерно, как турбина, не то что бензиновые моторы, создающие такую тряску, что у летчиков расшатываются зубы.
Подбежал один из механиков.
– Мистер Платов! Мистер Платов! Можете подойти к нашему ангару?
Платов подхватил кожаную сумку с инструментами и пошел за ним.
– В чем дело? – спросил Белл.
– Он отличный механик, – объяснил Арчи. – Зарабатывает как независимый, готовит запасные части. В вагонах-ангарах есть токарные и сверлильные станки, прессы, шлифовальные и фрезерные станки. Когда нужна запасная часть, Платов может ее изготовить – это быстрее, чем заказывать на заводе.
– А вот и наша девушка! – сказал Исаак Белл.
– Наконец-то, – ответил Арчи с явным с облегчением, несмотря на свои предыдущие заверения.
Белл следил за желтой точкой, которую его острые глаза заметили на горизонте. Точка быстро росла. И – скорее, чем ожидал Белл, – аэроплан стал различим. Слышался гул равномерно работающего мотора.
Арчи сказал:
– Это «Селер». Престон Уайтвей выкупил его у кредиторов Марко.
Белл оценивающе разглядывал машину.
– Последний эксперимент Марко делает большинство остальных самолетов похожими на воздушные змеи.
– Да, он быстрый, – согласился Арчи. – Но на поле говорят, будто он уступает в прочности бипланам. Ходят слухи, что именно поэтому Марко разбился.
– Что за слухи?
– Говорят, в Италии Марко продал машину итальянской армии, занял денег под будущие выплаты, уехал в Америку, построил здесь пару стандартных бипланов и продал их мужу Джозефины. Потом занял еще денег, чтобы построить самолет, который летает здесь. Но, говорят, к несчастью, у того самолета, что Селер продал армии, отвалилось крыло и в катастрофе генерал сломал обе ноги. Армия расторгла договор, а Марко объявили в Италии persona non grata. Правда это или нет, но все механики согласны с тем, что монопланы не так прочны, как бипланы.
– Но ведь прочность бипланов достигается за счет скорости.
– Может, и так, но все летчики и механики, с кем я разговаривал, утверждают, что самое трудное – добраться до Сан-Франциско. Машины, настроенные только на скорость, всю гонку не выдержат.
Белл кивнул.
– Четырехцилиндровый «Томас-Флаер» модели 35 с мощностью в шестьдесят лошадиных сил, который выиграл автомобильную гонку «Нью-Йорк – Париж», не самый быстрый, зато самый прочный. Будем надеяться, что Престон не купил нашей клиентке смертельную ловушку.
– Судя по количеству телеграмм, которые ежедневно рассылает Престон, он осмотрел машину от носа до хвоста, прежде чем купить ее. Уайтвей не стал бы рисковать жизнью Джозефины. Он влюблен.
