Горцы. III том. По тропам абрека - страница 20

– Чтобы запутать наших преследователей, мы вместе с балкарцами проскакали в сторону станицы Майская. Оттуда они должны были поскакать в Верхнюю Балкарию, а мы через Исламей, податься в Черкесию. Когда мы, обогнув Майский, поскакали дальше, за нами погнался казачий отряд. Я с еще четырьмя горцами остался в засаде, чтобы их остановить. Когда они поравнялись с нами, мы залпом открыли по ним огонь, в результате чего несколько человек слетело с седел. Мы еще несколько раз произвели выстрелы, и пока казаки были в замешательстве, мы поскакали вслед за своими. Вдогонку нам начали стрелять и казаки, вот и задела пуля левое плечо. Чуть пониже могли бы и сердце достать. Но на этот раз пронесло! – улыбался Хапагож.

– У каждого из нас на земле свой срок отведенный Аллахом, поэтому в Праведный мир мы никогда не опоздаем, но и не попадем туда раньше времени. – сказал Мисост, хлопая аккуратно черкеса по плечу.

Кута, где будет лучше вам накрыть стол? – спросил Хапагож.

– Стол лучше, конечно, накрыть в твоей комнате. Ты ведь тоже захочешь вместе с нами за чашкой чая провести время – посоветовал Мисост.

– Ничего! Через два дня вернется моя жена, тогда она будет нас баловать разными кушаньями. Она поехала погостить в отчий дом – сказал черкес.

– Кута, Хапагож! Мы сейчас совсем не голодны. Мы хорошо отдохнули, поэтому думаю, будет правильно, если мы не задерживаясь уедем обратно в Кабарду. Наш чеченский брат теперь в надежных руках, поэтому мы можем смело уйти с вашего позволения – начал разговор Мисост.

– Об этом и речи не может быть! Будто вы не знаете, что я вас не отпущу! – недовольно посмотрел на кабардинцев Хапагож.

– Мисост! Хапагож прав! Я тоже не хочу, чтобы вы обижали моего брата. Вы впервые у него в гостях, поэтому будет не по-кавказски, если вы покинете его очаг, не переночевавши – поддержал Кута Хапагожа.

– Мы даже и в мыслях бы не допустили бы обидеть тебя и твоего друга. Поэтому простите нас оба. – сказал Мисост, с большим теплом принимая то братство и дружбу, предложенные им черкесом. – Но у нас возник один вопрос! Почему Хапагож для Куты названый брат, а мы всего лишь близкие друзья? – внимательно посмотрел Мисост на чеченского абрека, и горцы громко рассмеялись…

– Уважая права хозяина дома, хочу, чтобы сам Хапагож рассказал непростую историю нашего братства. Кроме того, это было его желание вывести нашу дружбу на этот высокий пьедестал кровного братства! – предупредил Кута своих друзей.

Черкесский абрек Хапагож

Хапагож улыбнулся. Все поняли каким святым и ценным было для него то воспоминание, которое он должен был сегодня поведать для своих друзей.

– Это самый яркий и незабываемый фрагмент из моей жизни. В его корне лежит великое братство и культура поведения народов Кавказа, которой все мы обязаны следовать – сказал Хапагож, чуть приподнимаясь с кровати, чтобы опереться о подушку, лежащую за его спиной. – Со дня своего совершеннолетия я веду неравную борьбу с нашими врагами. В семнадцатилетнем возрасте я был тяжело ранен. С тех пор остался хромым, за что в народе и прозвали меня хромой Хапага – засмеялся черкесский абрек, а потом внимательно окинув взглядом гостей, начал свой рассказ.

– В те годы я был очень известным молодым человеком на Кавказе. В один из дней на торжестве, которое проходило у моих родственников по материнской линии в Бесленее, я увидел безумно красивую девушку. Оказывается, это была дочь ногайского князя. Она была очень юна, но ее уже по-женски сформировавшаяся красота, не оставила бы равнодушным никого. Услышав, что я присутствую на этом торжестве, она захотела меня увидеть и попросила, чтобы меня привели к ней. Мне быстро сообщили, что дочь Ураковских князей, известная своей красотой, юная Сююмбике хочет меня увидеть. В этот день мы впервые увидели и узнали друг друга. С тех пор мы иногда пересекались на чужих свадьбах или других торжествах. Если сказать честно, наши сердца тянулись друг к другу и мы это не скрывали. Узнавший об этом отец Сююмбике, заявил, что его дочь может выйти замуж лишь за людей княжеского происхождения, а я как вы все знаете, свободный черкес, не относящий себя ни к какому сословию. В моем роду никогда не было ни рабов, ни князей. Я отчаялся на счастье с любимой, но оказывается Сююмбике не собиралась отступать. Как выяснилось, характер девушки был свободным, словно ветер, гулящий по ногайской степи – засмеялся Хапагож, а в его глазах до сих пор горела, все такая же свежая как в далекой юности, любовь к своей избраннице. В одну из наших последних встреч, я услышал укор от любимой: