тягу человека элитарной культуры ко всему настоящему, подлинному и первоначальному, а также отрицание им собственной культуры как неподлинной и ненастоящей [ЭТКИНД].
Горький – прямой антипод люкримарксиста, ибо в своей культуре он, как «азиатчину» ненавидел все «подлинное и первоначальное», превознося «элитарное» как цель, к которой должен стремиться русский народ в своем развитии. В его мечтах лапотная Русь и ее «милый и симпатичный» – в глазах западных люкримаксистов типа Зомбарта – русский народ должен будет в идеале превратиться, наконец, в
деловой народ, недоверчивый и равнодушный ко всему, что не имеет прямого отношения к его потребностям.
Напомним, что Горький – «свирепый книгочей», по его собственному определению, был одним из самых начитанных писателей ХХ в… Однако, – что предствляется очень важным! – в отличие от Достоевского, Тургенева, Толстого, Томаса Манна или же Ромена Роллана, иностранными языками он не владел, и западную литературу знал только в ее русских переводах. Его точка зрения на те, или иные западные идеи формировалась не из контакта с «живым словом» автора, а опосредованно, через призму видения третьего лица – переводчика. В этом то же видится причина для крайне субъективного восприятия и даже искажения основопологающих метафизических идей. Подробно о круге чтения Горького в различные периоды его жизни см. в [СПИРИДОНОВА (I)].
Мировозренческий базис горьковского «западничества» исключительно широк и включает в себя весь философский и истори-ко-познавательный багаж, который Россия заимствовала у латинской культуры. В первую очередь речь идет о немецкой философии. Весь ХIХ век
Россия суммировала немецкий интеллектуальный опыт. Шеллинг и Гегель, Фейербах, Маркс, Ницше – все это этапы русского усвоения европейской культуры [КАНТОР (II)].
Добавим к этому перечню еще имена Артура Шопенгауэра, Эдуарда фон Гартмана, а также французского «интуициониста» и проповедника «философии жизни» Анри Бергсона[56] и американца Уильяма Джеймса (1842–1910), одного из крупнейших представителей прагматизма и функционализма, труды которого были к тому времени почти полностью переведены на русский язык и изданы в России.
Здесь же укажем «энергетизм» – позитивистское учение, базирующееся на представление об энергии как субстанциальной и динамической первооснове мира. Наиболее известным и последовательным теоретиком энергетизма был немецкий и французский ученые-мыслители Вильгельм Оствальд[57] и Густав Лебон[58].
Оба утверждали, что причиной всех природных явлений является не материя, а энергия, рассматривавшаяся ими как неразрушимая субстанция, способная на бесконечные превращения, а не как некий атрибут материи. Оствальд распространил понятие энергии на все психические и социальные явления и измерял прогресс человечества мерой энергии, накопленной в данном обществе [АГУРСКИЙ. С. 60].
Кинетическая энергия, по мысли Оствальда, оказывалась подчиненной пространству, которое при этом рассматривалось как энергия потенциальная. Философская сисстема Оствальда имела выражено сенсуалистский характер, поскольку согласно ей чувственные ощущение оценивались как разница кинетических энергий. Отсутствие ощущений означало равенство этой разницы нулю. В этике регулятором у Оствальда служит «энергетический императив», где «этическое» синонимично «минимальным энергетическим потерям», в т. ч. и потерям ментальной энергии. Таким образом, согласно теории энергетизма, снимались противоречия между материей и духом.
