- Значит, ты Тавра, да? – Дамаст улыбнулся девочке, но Стефан, наблюдая за ним, знал, что эта улыбка не сулит Тавре ничего хорошего.
И словно в подтверждение его догадке, Дамаст вдруг сорвал с головы девочки шёлковую ленту, которую той подарила мать Стефана.
Тавра протянула к Дамасту руку, чтобы забрать ленточку, но тот вскочил и с криком: «Догонишь – отдам!» принялся бегать вокруг стола. Девочка тут же погналась за ним – игра в догонялки длилась несколько минут.
Стефан первый потерял терпение, закричав:
- Дамаст! Хватит! Не мучь девчонку!
Но, так как Дамаст и не думал подчиниться, Стефан сам догнал его, отобрал у него ленту и отдал её девочке. Та бросила на него исподлобья быстрый взгляд, однако вместо благодарности Стефан увидел в нём такую враждебность, какой даже не предполагал увидеть в глазах ребёнка.
3. Глава 3
Внезапный порыв ветра обрушился на крыши Фарнабии, принеся к городу со стороны степи терпко-свежие, душистые и почти осязаемые запахи весны.
На террасе дома стратига Диофанта, находящегося в центральном и самом благоустроенном квартале города, стояла одинокая фигурка. Это была юная невольница по имени Тавра. Её изящный силуэт склонился над миром каменных домов и обитающих в них чужих людей, который когда-то жил лишь в её воображении и частицей которого она стала пять лет назад.
Она рассматривала длинную улицу, разделяющую скопления домов на кварталы, беломраморные колонны, кипарисовые рощи, каменные стены города. Тавра любила это место – отсюда были видны сквозь дымку мягкие очертания холмов, за которыми расстилалась степь.
Прошло уже пять лет с тех пор, как Тавра попала на чужбину, но тоска по родной степи, по её бескрайним просторам, по ветрам, насыщенным ароматами трав, шелестевшими тихо, как шёлк, всё не проходила. И хотя она не была такой острой как в первые два года неволи, всё же заставляла сердце сжиматься от ощутимой щемящей боли.
Болью отзывались в её душе и воспоминания о том дне, когда погиб отец и были перебиты соплеменники, а она сама вместе с матерью и другими женщинами попала в плен. Тавра ещё и теперь, закрыв глаза, могла увидеть несущееся, как лавина в горах, блистающее доспехами, грозно ревущее вражеское войско. Видела, как эта лавина смяла конницу её соплеменников и опрокинула обозы. Видела железные шлемы без лиц, с небольшим просветом для глаз, слышала скрежет железа о железо, ржание коней, крики сражающихся и стоны умирающих... Видела спины бегущих и то, как оставшихся в живых преследовали по всему полю битвы, а они стремились уйти за холмы. И дальше – за Курган, где от края и до края, врезающихся в горизонт, раскинулись тысячелетние владения Великой Степи...
Тавра глубоко и жадно вдохнула воздух, вбирая его всей грудью, – этот воздух, пропитанный ароматами весенней степи, был особенно нежен и душист. Пахло распускающимися дикими тюльпанами; воображение живо рисовало яркие ковры весенних первоцветов: фиолетовые ирисы, красные и розовые маки, застенчивые васильки, сине-фиолетовые цветы шалфея.
- Тавра! – Сердитый женский голос, раздавшийся у девочки за спиной, вырвал её из сладкой неги грёз. – Так и знала, что ты здесь! Госпожа зовёт тебя в таблин. Не заставляй её ждать!
Спустившись следом за Ией – так звали старшую служанку и доверенное лицо хозяйки дома – по лестнице, Тавра направилась по сквозной мраморной галерее к внутренним покоям. В таблине, который считался рабочим кабинетом членов семьи стратига, её ждала госпожа Динамия – хозяйка, покровительница и наставница Тавры в одном лице.
