Им оказался Толстяк.
Он выложил за лисицу феноменальную сумму в шестьдесят фунтов и довольным поднялся со стула, прошествовав к выходу.
– А теперь, дамы и господа, позвольте представить вам наш особенный лот: молодую волчицу, до последнего времени запечатанную браслетом, – голосом хриплым, с некой многозначительной интонацией произнес распорядитель и указал в сторону Ханны. – Это юное, неискушенное существо только-только познает искусство... быть женщиной и волчицей. Кто станет ее непревзойденным наставником и поможет познать... радости жизни? – Он выдержал паузу, позволяя словам проникнуть в сознание слушавших, обволочь их своей паутиной и заставить желать нарисованное фантазией. – Начальная ставка двадцать пять фунтов. Кто даст больше?
Ханна затаила дыхание.
– Тридцать, – раздался голос женщины в маске, и девушку бросило в жар.
Боже мой, кто угодно, только бы не она! Глаза в прорезях маски пугали ее.
– Тридцать один! – выкрикнул Скряга.
Дама презрительно фыркнула и парировала:
– Тридцать пять.
Ханна взмолилась в душе, чтобы в Скряге вспыхнул азарт, желание перебить ставку женщины в голубом чего бы ему это ни стоило, но он медлил.
И вдруг:
– Тридцать шесть, – выдал чуть сипло.
– Тридцать семь, – явно в насмешку над ним произнесла женщина.
– Вижу, страсти нешуточно накалились, – встрял в торг распорядитель, голосом искусителя подогревая напряжение в зале. – Последний лот наших торгов! Последний шанс заполучить нечто особенное. Посмотрите на эту волчицу: она превосходна. Итак...
Три пары глаз будто поперек шерсти погладили Ханну, так она вздыбилась на загривке.
– Сорок! – выкрикнул тощий. И, наверное, сам поражаясь своим невиданным щедрости и нахальству, вскочил на ноги. Да так неловко, что громыхнул своим стулом, свалившимся навзничь.
От грохота все еще спящий Пьяница пробудился, захлопал глазами и, кажется, выругался под нос.
– Вы что-то сказали, мой друг? – живо нашелся распорядитель. – Желаете вступить в схватку за лот?
– За лот? – прошамкал по всему мало что понимающий в происходящем молодой человек. – Простите, что вы сказали?
Вертлявый не был бы ловким дельцом, не воспользуйся так удачно сложившейся ситуацией.
– Господин предложил сорок монет, – сказал он. – Вы готовы перебить его ставку?
– Я готова, – вклинилась с недовольством суровая дама, – и даю пятьдесят.
Скряга, мгновенно поникший, одернул колет и стиснул зубы, дожидаясь чем кончится торг. Пусть лучше волчицу заполучит мальчишка, чем эта матерая стерва, в сердцах решил он.
– Пятьдесят, сэр. Дадите больше?
– Ээ... хм... – Молодой человек ощупывал маску. И поводил шеей, наверное, затекшей от неудобного положения... – Шея болит... – расслышала Ханна его тихую жалобу.
А Скряга вдруг выкрикнул:
– Он сказал, шестьдесят. Я ясно слышал!
– Сэр, вы предлагаете шестьдесят? – уточнил распорядитель с хитрым блеском в глазах.
– Я сказал, шея...
– Шестьдесят! – выкрикнул тут же вертлявый, вычленяя звучание первого слога и заглушая все остальное. – Какой невиданный накал страсти. Какая невероятная ажитация! Кто перебьет эту ставку?
Глядел он, конечно, только на даму, но та взмахом руки отринула свои притязания на волчицу.
– Он выиграл, – сказала она и направилась к выходу, шурша длинными юбками.
– Сэр, – кажется, чуточку раздосадованный ее легкой уступкой, обратился к молодому человеку распорядитель, – волчица ваша. Как изволите заплатить?
