В ответ ему было невразумительное мычание. Его слушатели в этот момент, вероятно, мысленно рисовали себе, как выглядит двухсотграммовый патрон взрывчатки, помещенный в презерватив. Впрочем, кто-то с запозданием все же ответил:
– На картинке видели.
Участковый показал нам поднятую с земли трубочку.
– Вот это и есть капсюль-детонатор. В нем легко воспламеняющаяся смесь, – гремучая ртуть и небольшой заряд взрывчатого вещества. Трубочка наполовину пустая, в неё вводится огнепроводный, или, как его еще называют, бикфордов шнур, и закрепляется в капсюле специальным инструментом. – Он показал, как это делается, – ввел обрезок шнура в капсюль, двумя пальцами показал, в каком месте обжимается гильза. Продолжил:
– В сборе все это называется зажигательной трубкой. Взрывник с помощью специального штыря делает в патроне взрывчатки прокол-углубление, вводит туда зажигательную трубку, особой петлей бикфордова шнура скрепляет всю эту конструкцию и помещает в эту самую гидроизоляцию.
Продолжая рассказывать, шевельнул сапогом скомканные куски пропарафиненной бумаги, явно проверяя, не валяются ли среди них еще и патроны взрывчатки, но ничего не обнаружил. С облегчением продолжил:
– После этого приступают к заряжанию шпуров. Заряды взрываются в определенной последовательности, – сначала – врубовые, – он показал на шпуры в центральной части забоя. – Потом – отбойные, последними – оконтуривающие. Очередность взрывания регулируется длиной отрезков огнепроводного шнура, идущих от патронов-боевиков.
Вот почему здесь валяется столько обрезков, все они, как видите, разной длины. Собранные в пучок концы шнуров помещают в так называемый зажигательный патрончик, который обеспечивает их одновременное воспламенение. Сам же этот патрончик приводится в действие или электрическим способом дистанционно с помощью взрывной машинки, или тоже с помощью огнепроводного шнура такой длины, которая позволяет взрывнику удалиться от забоя на безопасное расстояние. Все понятно? – Озабоченно посмотрел на часы.
– Понятно, – загалдели ему в ответ.
– Ну, тогда пошли. Сейчас должен взрывник подойти, ему еще нужно успеть сеть смонтировать. Не будем ему мешать.
Все двинулись за участковым. Только Витька, приотстав, наклонился, хапнул, и сунул в карман горсть презервативов.
Уже при выходе на главный откаточный штрек увидели шагавшего нам навстречу молодого рабочего. Участковый встретил его сердитыми словами:
– Ты что, Николай, разбросал там все, – и капсюли и резинки. Богато, что ли, живешь? Так я могу и раскулачить.
– Да соберу я все, – ответил Николай и торопливо прошмыгнул мимо.
Последний в этот день сюрприз ждал нас, когда мы уже готовились подняться на гора. Треснуло вдруг так, что казалось сама шахта раскололась пополам. Тугой воздушной волной ударило по ушам, в ушах зазвенело. Мы невольно съежились, втянув головы в плечи, почувствовали, как по загривкам побежали мурашки. С испугом глянули на участкового, который в это время стоял у висевшего на стене громоздкого в шахтном исполнении телефонного аппарата, собираясь, видимо, звонить кому-то на гора.
Он и ухом не повел. Бросил только:
– Это Николай отпалку произвел.
*
Вечером к нам в общежитие «для разбора полетов» заглянул наш куратор, – доцент горного факультета Василий Петрович Казаков. Человек предпенсионного возраста, фронтовик, выпускник нашего же института начала 20-х годов, он был у нас кем-то вроде няньки, или «классной дамы». Своей опекой он нас сильно не досаждал, но, как это ни удивительно, много знал о каждом из нас, успешно решал с комендантом общежития вопросы нашего быта, и в меру сил следил за содержательностью нашего досуга. При этом, будучи неисчерпаемым источником разного рода знаний по горному делу, был нашим профессиональным консультантом.
