Город, что стоит на окраине континента - страница 37

До выступления оставалось порядка десяти минут, Ампер сидел за кулисами, уперевшись глазами в потолок. В его голове искрами вспыхивали и гасли разные мысли. Зачем им нужен выступающий, если они и без него найдут, чем тут можно заняться? Если хоть один послушает мое пение от начала и до конца, то я выйду победителем. Интересно, как там отец с матерью. Давно я их не навещал. Стоит ли? Пожалуй, зайду на днях. Или все-таки не зайду, рассказать то нечего. Со стороны я, должно быть, похож на человека, который заскучал от потолка.

– Звезды через потолок не увидите. Можете не пытаться. – усмехнулась девушка, работавшая в этом заведении. Она уже долгое время стояла тут, но никак не давала о себе знать. В ее волосах был цветок, самый обычный цветок, который сложно было отнести к какому-то из цветов. Обычные глаза, к которым подходила ее обычная одежда. Одним словом – обычная.

– Уже пытались? – Ампер не был настроен на разговор, но в данном случае рассматривал его в качестве орудия убийства.

– Разве у певца нет занятий поважнее, чем болтать о всяком?

– У певца должны быть такие, – он увалил одну ногу на другую и, оторвав взгляд от потолка, перевел его на свою гостью, – но лично у меня таких не найдется. Единственное, чем ты можешь заняться перед выступлением в таком месте – соорудить петлю. Я предпочел этому смотреть в потолок. Проще некуда.

– Вам так противно?

– Нет, мне по-обычному противно. Не противнее, чем, скажем, в десяти метрах отсюда. Сейчас я спою, получу свои гроши и отправлюсь на улицу пинать камни, что попадутся мне под ногу. Я очень, знаете ли, люблю пинать камни.

– Вы так говорите, словно вас силой сюда притащили. Человек всегда оказывается ровно там, где ему и положено. – девушка начала поправлять прическу, пытаясь этим скрыть, насколько сильно была раздражена.

– Вы, значит, тоже?

– Мой отец тут управляющий. Где мне еще прикажете быть?

– Ну, – Ампер по-глупому рассмеялся и прищурил глаза, – не попросите его накинуть мне немного сверху? Обещаю отдать часть этого его дочке в ближайшем трактире. Был бы признателен.

– Время. – Девушка указала на часы, стрелки которых кричали о том, что пришло время выходить на сцену, после чего развернулась и быстрым шагом вышла из комнаты.

– Знаете, – Ампер сложил руки возле лица и начал кричать ей вдогонку, – чтобы увидеть звезды, мне достаточно представить небо. Они всегда на нем. – ответа не последовало, и он встал со стула, поправил свой костюм и пошел в сторону сцены.

Секунда, в сущности, мало чем отличается от ноты. За нотой следует определенный звук, за секундой – действие или событие. Из нот складываются симфонии, а из секунд – судьбы. С другой стороны, думал про себя Ампер, каждая секунда уже почти что целое произведение. Увертюра праздности, ода бессмысленности, реквием по потерянному времени. Стоило бы поставить перед этими людьми часы с мой рост – пускай себе наслаждаются. На их месте мне бы это доставило куда большее удовольствие. Секунда, секунда, секунда и ты уже глухой на оба уха старик – вот тебе и вся симфония.

Сегодняшнее выступление вызвало у зала не больше интереса, чем предыдущее. Предыдущее вызвало ровно столько, сколько вызвало ему предшествующее. Это навеивало спокойствие, заполнявшее зал подобно тому, как наполняет бочку вода. Амперу это было настолько привычно, что он мог с легкостью предугадать, с какой силой сегодня будут хлопать собравшиеся. Сам он предпочитал во время своего пения предаваться философствованию. После нескольких дней безделья это было для него резким дуновением холодного ветра прямо в лицо. Сходя со сцены в одном и том же месте, он давал концерты на улице, в оперном театре на возле Шатровой площади, перед всем городом, перед звездами.