– Я не понимаю, – Том задумчиво тёр подбородок. – У них не работают рефлексы, они не чувствуют боли, но почему они тогда так реагируют на электрический ток?
Я негодующе закатила глаза и, открыв чистую страницу в конце дневника, начала рисовать рефлекторную дугу и сегмент мышечного волокна.
– Том, ты что-нибудь слышал про животное электричество? Вспоминай, в колледже тебе должны были рассказывать.
По выражению его лица я поняла, что если он и слышал, то достаточно отдалённо и давно.
– Ну! – выжидающе смотрела я на него. – Препарат такой ещё классический разве не делали – лягушачьи лапы? Без остальной лягушки.
– Честно говоря, всегда считал препарирование мерзостью, – Том посмотрел на меня с правдоподобным ужасом. – Тин, чем ты занималась в своей жизни?
– Очевидно же, мерзостью, – равнодушно пожала я плечами. – Смотри, вот рефлекторная дуга. У нормальных живых организмов, при местном раздражении или повреждении тканей сигнал через нейроны подаётся в спинной мозг – и возвращается в виде уже ответного действия. У зомбоморфных людей вся эта схема не работает. Сигналы о повреждениях теряются где-то по пути, не идут, не доходят до спинного мозга, или же просто не вызывают никакой реакции. Воздействие переменным электрическим током в нашем случае является исключением, потому что он вызывает не боль, а сокращение мышечного волокна. Мышечное волокно у живых организмов в норме сокращается под действием животного электричества, но у зомби похожую реакцию вызывает и обычный переменный ток, в зависимости от мощности.
Я искоса глянула на озадаченное лицо Тома и попыталась пояснить:
– Ну, понимаешь, там у клеток по-разному заряжены стороны мембраны…
– Ты не могла бы объяснить всё это заново? – взмолился англичанин, – И медленнее. И проще.
– Ладно, тебе не обязательно понимать этот принцип, – сдалась я, недовольно закатывая глаза. – Просто прими как факт всё, что я тебе рассказала. На сегодня всё.
Том с радостью повалился на диван:
– Ты выпила из меня все соки!
– Прости, но мне кажется, что тебе крайне важно знать о природе зомби не меньше меня, – я недовольно посмотрела через плечо на лежащего мужчину.
Честно говоря, думала, что он более стоек к новым познаниям.
– Знать не меньше тебя? – усмехнулся Томас. – Да это невозможно!
Стенсбери неожиданно протянул руку, дёрнул меня за плечо, и я невольно бухнулась ему на грудь.
– Осталось выяснить, всё это ты узнала в колледже в прошлом учебном году, или с этим связана твоя тема кандидатской? – он осторожно дотронулся до моих волос и неспешно погрузил в них длинные пальцы.
– Зачем тебе это знать? – смущённая подобной близостью спросила я, но вырываться не спешила.
– Это развязало бы мне руки, – неожиданно серьёзно ответил он.
От его интонации по моей спине пробежали мурашки. Выдержав достаточно долгую паузу, чтобы я смогла вникнуть в смысл сказанных им слов и вдоволь пофантазировать, Том вдруг разразился смехом:
– Ехехе, это шутка!
– Гад ты ползучий, Томас Стенсбери! – жутко покраснев, я как ошпаренная вскочила и выбежала прочь из зала, прихватив с собой дневник.
«Вот это, мать твою, шутка! – праведно негодовала я. – И всё же… в каждой шутке есть доля правды». Чтобы отвлечься, я принялась собирать в сумку всё необходимое. Вспомнив недавнюю переправу через реку, я решила прихватить и несколько найденных здесь под кухонной раковиной пакетов.
