Я жадно слушала каждое его слово, но уже давно решила, что ни в коем случае не скажу ему правды. А я была очень упёртой в своих решениях.
– Пожалуйста, скажи мне, почему ты это сделала? Это важно.
О, это была настоящая пытка! Во мне всколыхнулось недовольное животное, которое требовало сиюминутных действий. С трудом удерживая свой острый язык, я пыталась подобрать слова для ответа, которые звучали бы невиннее всего. К сожалению, подобных слов практически не находилось. Вообще, английский достаточно прямолинейный язык…
– Ты красивый, когда спишь, – вырвалось у меня наобум, и я сама тут же пришла в ужас от сказанного.
Моё лицо исказила жуткая гримаса отчаяния – хорошо, что я отвернулась и мой собеседник этого не увидел. «Что?! – в ужасе думала я, – Что за хрень я сказала?!». Но слово, как известно, не воробей.
– Эмм… – Том очевидно смутился и впал в ступор. – Это мило. Спасибо.
Не дождавшись ничего более убедительного, он отстал от меня, прошёлся до дивана и сел. Некоторое время он просто смотрел перед собой, после устремил взгляд полный недоумения на меня. Я по-прежнему стояла, подпирая дверцу шкафа и молчала, стараясь не забиться в истерике прямо в его присутствии.
– Так сколько тебе лет, говоришь? – неуверенно уточнил Стенсбери.
Чёрт возьми, от его укоризненного взгляда, мне действительно впору было выйти в окно!
– Впрочем, не важно. Чувствую, ты всё равно не скажешь мне всей правды, – Том словно отмахнулся от какой-то навязчивой мысли и натянуто улыбнулся. – Давай договоримся так, с этого дня мы спим раздельно, ладно? Чтобы не… мешать друг другу спать. Что скажешь?
Я не в силах была ответить ему и сдержанно кивнула, хотя на самом деле мне хотелось рвать и метать.
– Вот и отлично, – Том удовлетворённо хлопнул ладонями по ногам и поднялся с дивана. – Да, позволь узнать, там в ванной ещё осталась вода?
Второй кивок вышел у меня более убедительным.
– Отлично.
Мужчина быстрым шагом вышел из комнаты, чуть позже закрылась дверь ванной. Отлепившись от стены, я на негнущихся ногах добралась до расправленного дивана и упала лицом вниз на одеяла. Постельное бельё всё ещё пахло нашими телами, я смяла его в руках, и зарычала от бессилия.
– Бхозе мхооой! – глухо воскликнула я в скомканное одеяло. – Хну похемууу?! Тхом! Похему хыы хакой тэбыыл! Нэхнавижу хыпя, зхасзханец!
Некоторое время я лежала на диване всё в той же позе и мычала нечто нечленораздельное. Потом вдруг резко вскочила, прошла к ванной и дёрнула дверь. К сожалению, а быть может и к счастью, дверь оказалась запертой. Том, очевидно, тоже не любил сюрпризы. Моей смелости хватило ровно на то, чтобы добраться до двери ванной, так что я тут же вернулась в комнату, со страхом думая, что он всё слышал, и бухнулась обратно на диван.
Мне было дико стыдно перед ним и хотелось извиниться. Однако в голове маячила и ещё одна навязчивая мысль – если бы он не притворялся спящим, ничего этого бы не было! Чего он ожидал от меня? Зачем, спрашивается, провоцировал?
Из терзавших мою душу размышлений меня вырвала хлопнувшая дверь и приближающиеся шаги. Я, гонимая внезапным порывом, забралась под одеяло и закуталась в него.
– Ты что-то хотела? – спокойно поинтересовался Том, застыв в дверном проёме.
– Нет, – соврала я, выглядывая на него из одеяльного «кокона».
Сердце, казалось, билось уже где-то у горла. Моему взору открылся его обнажённый торс и лежащее на плече полотенце. Второй частью полотенца он в данный момент тёр голову и влажные короткостриженые волосы были непривычно тёмными. Определив, наконец, моё месторасположение в комнате, он улыбнулся:
