Застывшими, остекленевшими глазами глядя в одну точку, Урман медленно опустился на бревно. Он машинально протянул к огню окоченевшие ладони и держал их так долго, пока не почувствовал покалывание в изящных тонких пальцах, онемевших от холода. Его союзу с Лаурой не суждено было осуществиться: чтобы предотвратить неминуемое, Урману нужно было уже сейчас находиться в Городе. Он не мог ничего изменить. Видно, прогневались за что-то на лесных людей духи природы, раз не помогли, обманули, не пустили, запутали.
Боли в сердце у шамана не было: он почти не знал эту девушку и не мог вызвать в себе привязанность лишь потому, что так требовал от него ритуал и законы. Но он стал бы прекрасным мужем для нее и, возможно, смог бы ее полюбить, как и она его. Ох, чем-то разозлил его народ лесных духов, раз так они противились его процветанию. Каждый год, отдаляющий Урмана от молодости, он пытался найти свою половину, задавая один и тот же вопрос, но духи молчали. Не находилось суженых для него на этой земле. И вот настал тот год, когда наконец созрела невеста для великого шамана. Из множества женщин – единственная, достойная создать с ним пару и завести потомство. Но увы, и тут встали преграды на пути их союза. Что натворили их предки, раз духи так жестоко карают лесной народ? Ведь если Урман не продлит свой род, жителям леса придется выбрать нового шамана, нового предводителя, иначе лесной люд потеряет все магические знания и способности и не сможет выжить, особенно если рядом высится и продолжает расти железный Город. Только лесного колдуна лучше Урмана уже несколько десятилетий не было. Не было равных в мудрости, способности к магии и знанию языков духов. Да и в красоте.
Пусть возраст уже наложил свою нестираемую печать на лицо шамана в виде морщин в уголках глаз и впадин на щеках, его тело осталось таким же по-змеиному гибким, стройным и сильным. Смоляные волосы, несмотря на годы, не тронула седина. Взгляд по-прежнему был чист и ясен. Полвека за спиной словно бы и не было, и женщины леса охотно дарили ему ночи, даже не мечтая, что это счастье можно повторить еще раз. Но ему нужна была та, что назначена свыше. А она была слишком далеко, и что-то надвигалось настолько непоправимое, что даже у хладнокровного и бесстрашного Урмана от страха будто в тисках сжималось сердце.
Шаман какое-то время стоял под усиливающимся дождем. Иссиня-черные мокрые волосы очертили узкое лицо, преисполненное мрачной безысходности. Льняная рубашка быстро намокла и прилипла к стройному телу, облегая рельефный торс. Мужчина нагнулся и поднял потухший уголек, который пытался рассказать ему правду, пока восставшая против него природа не напустила на болтунишку дождь и ветер, заставившие его окончательно умолкнуть. Бережно погладив пальцем черную поверхность, а затем с силой сжав уголь так, что из кулака посыпалась зола, Урман бросил взгляд на догорающий под дождем костер и направился в сторону пещер. Он принял решение идти завтра в Город, несмотря на то, что силы природы, кажется, решили ему помешать.
5. Глава 5. В застенках Странного Доктора
Экхарт бодрым шагом взбежал по лестнице, ведущей из «застенков» в жилую часть дома, и вошел в гостиную. Его угольно-черные глаза горели, по лицу блуждала полубезумная улыбка. Находившиеся в комнате Ева с Эвтерниусом молча обменялись вопросительными взглядами и выжидающе уставились на доктора.
