– Потерпи, моя хорошая. Давай я в Россию вас вывезу? Я могу. Денег найду. Собирайся.
– Отстань, мы это уже обсуждали. Мы с тобой. Я просто немного устала, нервы расшатаны… Все хорошо.
– У всех нас нервы ни к черту.
Олег присел на пол, а затем и вовсе лег. Леша моментально забрался на него и начал прыгать на животе.
– Сынок, хорош. Ты же уже не маленький, раздавишь папу.
Жена покормила вымотанного супруга. Он похудел и изменился, лицо казалось незнакомым. Только эти глаза, чудесные и редкого цвета глаза остались прежними. Аня обожала их – они были необычайно светлыми, как небо, в них таились доброта и сила.
– Когда я пошел в ополчение, я не думал, что увижу столько светлых и чистых людей. Мужики воюют такие здоровые, сильные, а все равно как дети. Они верят в лучшее. Я с ними просто душой отдыхаю. Выедешь, бывает, на передовую, а там наши ребята сидят, улыбаются. Знают, что их в любой момент могут убить, а они шутят, разговаривают. Знаешь, что это? Это русский дух, который не уничтожить.
Аня улыбнулась в ответ.
– Тебе бы побриться, русский дух, а то в следующий раз не узнаю.
– Было бы время, – горько усмехнулся муж. – Мне пора идти. Боевые позиции – они как профурсетки: долго ждать не будут, – попытался пошутить напоследок Олег, а у Ани на глазах снова начали появляться соленые капельки.
– С тобой все будет в порядке?
– Да что станется-то? Вы берегите себя. Я за вас переживаю больше всего. Если будут стрелять, ты знаешь, куда прятаться.
* * *
Он пригнулся. Автоматы трещали, пули впивались в стены, ломались стекла. Фоном звучали взрывы артиллерийских снарядов. «Наши бьют», – подумал Олег и поменял магазин. А здесь, в поселке, идут бои. «Скоро патроны кончатся, и придется в рукопашную идти, – хмуро пронеслось в голове. – У нас раньше кончатся». Дом, в котором они держали позицию, находился сразу за поворотом, широкая дорога вела в осаждаемый город. Задача – не допустить прорыва противника. «Господи, да какой день мы уже держим этот участок. Сколько этих попыток было!» – вздыхал Олег. Конца и края этому не видно.
Противник смог закрепиться в нескольких домах на другом конце улицы. И никак выбить его не получалось. Остается обстреливать друг друга. Олег удивлялся, как эти ветхие хижины могут выдержать всю ярость огня. Единственная защита – старые, покосившиеся еще до войны дома. Многие пострадали – проломленные ржавые крыши, битый шифер, на осыпающихся стенах копоть. Но они держались. Как и люди.
Жарко на улице, все тело горит, пот льется ручьями. Всюду пыль и грязь, ладони липкие, на зубах чувствуется песок. Вот бы немного воды, чтобы умыться. Но времени ее искать нет. Моментами он мог поддаться страху, всего на секунду. Но его выручал опыт и доведенные до автоматизма действия. Олег переместился в угол пустого дома, откуда можно было увидеть позицию противника. Эта часть чужого жилища пострадала больше всего, она подвергалась нещадным обстрелам. Солнце проникало сквозь разбитую стену, просветы делали ее похожей на шахматную доску. Затем ополченец покинул свое убежище и проник в соседний двор, осторожно, пригибаясь, вошел в растерзанное здание. Прицелился и несколько раз выстрелил из импровизированной бойницы. Ушел из одинокого дома. Люди покинули эти здания из-за близкой опасности. Остались жить те, чьи дома были далеко в конце улицы. В часы затишья они осторожно выбирались из укрытий и пытались узнать о положении. А оно было бедственное.
