…Мы с Томом стояли у скрипучей двери, где-то на тёмной окраине Веридиана, в переулке, который тянулся узкой змейкой среди грязных кирпичных стен, совсем рядом с пропахшими насквозь рыбьей чешуей доками. Он тихо постукивал себя по ноге, как будто создавая ритм, чтобы не дать страху захватить контроль. Мы готовились к аресту, к решающему моменту, которого тогда ещё я не понимал. Вокруг разливалась тишина, такая гулкая, что я слышал, как она пульсирует, вибрирует, будто сам воздух пытался предупредить нас о надвигающейся беде.
«Корбин, будь на чеку», – шепнул Том, глядя на меня с такой решимостью, что мне на миг стало стыдно за своё напряжение. Он был чуть старше и опытнее, и каждый раз, когда мы отправлялись на дело, казалось, что весь мир видел перед собой лишь его, а не меня. Я знал: это был его город. Город, с которым он боролся и в котором жил, как будто это была часть его плоти и крови. Я же чувствовал себя чужаком, который пришёл сюда слишком поздно, слишком неопытным, чтобы на самом деле понять, где заканчивается Веридиан и начинается преступление. Мы переглянулись, и я почувствовал, как лёгкий, спокойный взгляд Тома скользит по мне, словно ободряя. Его рука, крепкая и уверенная, дотронулась до моего плеча.
«Корбин, не беспокойся, мы это сделаем», – тихо сказал он, и я кивнул, чувствуя, как тревога отступает под его взглядом, как если бы он был щитом, защищающим меня от всего, что скрывалось за этой дверью. Мы вошли, и темнота сразу сгустилась вокруг нас. Единственный источник света, тусклая лампочка под потолком, мигнул и погас, оставив нас во мраке. Глаза привыкали к темноте, и я ощущал, как нарастает напряжение. Это был простой арест, говорил я себе, обычное дело. Впрочем, ничего не было обычным в том моменте, когда ты в темноте, и каждый угол может таить что-то смертельное. Я слышал, как Том шагнул вперёд, звук его шагов раздавался в тишине чётко и ясно. Но тут что-то мелькнуло в тени – так быстро, что я не успел различить, что именно.
Я успел только крикнуть: «Том!» Его фигура рванулась вперёд, и я видел, как что-то блеснуло в воздухе. Движение было резким, сокрушительным. В следующую секунду он упал на колени, а затем рухнул на пол, его руки инстинктивно потянулись к груди, из которой пробивалась кровь.
Я застыл, словно парализованный, и ощущение собственного бессилия было таким осязаемым, что я едва не упал рядом с ним, подкошенный этой силой. Он был там, лежал на полу, а я стоял в стороне, беспомощный и оглушённый. Мои руки не слушались, голос застрял в горле, словно я сам был поглощён этим мраком, который в тот момент казался бесконечным.
«Том…» – прошептал я, как если бы это могло вернуть его к жизни, но он не шевелился. Лицо его стало белым, губы чуть приоткрылись, как будто он пытался сказать что-то, что-то важное, но мне так и не суждено было узнать, что именно. Это было наше последнее мгновение, и я стоял рядом с ним, как мальчишка, не умеющий ничего, кроме как смотреть на этот мир, который ускользал у меня из-под ног. Где-то вдали раздались крики. Тени вокруг нас стали колыхаться, будто ожившие. Я наконец подался вперёд, опускаясь рядом с ним. «Том, нет, это… это не должно было случиться», – выдохнул я, но он уже не мог услышать. В этот момент боль и страх смешались, и я ощутил, как что-то рвётся внутри меня, какой-то стержень, который до этого держал меня на ногах. Всё, что я знал, всё, во что верил, рухнуло, пока я сидел там, на холодном, липком полу, чувствуя, как его кровь проникает сквозь мою одежду. Далёкий свет фар вдруг осветил переулок, и чьи-то руки подхватили меня, уводя в сторону. Я не сопротивлялся, не понимал, что происходит. Лишь слышал, как инспектор Дэвис тихо повторял: «Корбин, всё кончено. Это не твоя вина. Ты сделал всё, что мог». Я не сделал ничего, хотел ответить ему. Абсолютно ничего. Том погиб, потому что я был здесь, рядом с ним, и в решающий момент оказался бесполезен. Но слова застряли в горле, словно бетонный блок, и я молча слушал его увещевания, словно пустой сосуд.
