– Да ну…
– Во сне… В храме Мелькарта.
Теперь Изавель улыбнулась – тепло, приятно, разоружающе. После чего положила руку ему на бедро. Геродот почувствовал, как от внезапно накатившего на него возбуждения по коже прошла приятная дрожь, а в паху ожила податливая на ласку плоть.
Ощутив ладонью силу этой плоти, жрица поднялась, затем потянула галикарнасца к себе. Оба сошли по ступеням в зал, чтобы тут же опуститься на ковер. Геродот посмотрел в распахнутые от ожидания глаза финикиянки и забыл обо всем.
3
Не обнаружив в гавани Губла афинский корабль, Шамаим понял, что Геродота здесь нет.
Но где теперь может быть фортегесий? Да где угодно! В Тире, Сидоне, Берите… Надо было все же пристать в Аке, вот только Абад, этот вонючий помет шакала, разорался, что нечего туда соваться. Шамаим в тот раз пошел у него на поводу. А зря…
Тогда он отправился в храм Баалат-Гебал, одной из супруг бога Эла, которую финикияне считали египетской богиней любви Хатхор и которой эллины поклонялись как матери Афродиты – Дионе.
Священные сикоморы покачивали ветвями на ветру. Деревья шумели листвой, словно нашептывая молитву. Чайки с криком летали над алтарями, отпугивая ворон от остатков жертвенной еды. С фриза храма на финикиянина смотрели вырубленные в ряд лица богини с розетками на парике и повернутыми вперед коровьими ушами.
Привратнику Шамаим объяснил, что его прислал Табнит, затем разулся и прошел за рабом в пронаос. Когда из глубины храма показалась фигура Верховного жреца фиаса Баалат – Гебал в широком белом кетонете, порученец Табнита бухнулся на колени.
Подобострастно проговорил приветствие:
– Да пребудет с тобой милость Божественной царицы!
Ответ Сакарбаала был короче и менее уважительным:
– Мир тебе.
Шамаим передал жрецу просьбу Табнита.
Выслушав его, Сакарбаал задумался: «Геродот… Фортегесий Буле… Убить… А стоит ли… Даже если яван действительно хочет влезть в торговлю библосом, чтобы разрушить давно наработанные связи и помешать договоренностям, купцы Губла не подпустят чужеземца к кормушке… Так что проливать его кровь необязательно… Однако оставить без внимания просьбу такого влиятельного среди финикиян человека, как Табнит, нельзя… Тем более если его догадка подтвердится… Сделать это надо так, чтобы не испортить отношения с Афинами… Война войной, а торговлю библосом никто не отменял…»
Потом процедил:
– Можно и убить… На мою помощь ты рассчитывать можешь… Но с одним условием: смерть фортегесия должна выглядеть как несчастный случай.
– А если он не появится в Губле, господин? – вкрадчиво спросил Шамаим.
– Никуда твой Геродот не денется… – отрезал верховный жрец. – Джасус этот яван или нет, в любом случае он приплывет сюда на переговоры с продавцами библоса… Я об этом сразу узнаю.
Сакарбаал осенил порученца Табнита небрежным благословением, после чего приказал:
– Теперь уходи.
Поцеловав Верховному жрецу тыльную сторону кисти, Шамаим униженно попятился, а затем направился к выходу…
Лемб Харисия рвал волны острым носом в составе торговой флотилии из Сидона. То ныряя в водяную яму, то задирая форштевень на гребне. Божественный глаз Аполлона на скуле корабля, как всегда, пристально вглядывался в бездонную зеленовато-голубую глубь.
Пиратские лодки качались на безопасном расстоянии от караванного пути, словно стая шакалов, стерегущих в засаде одинокого путника или отбившуюся от стада косулю.
