По неписаному закону побережья из лука торговые корабли с лодок не обстреливают. Зато севший на риф купец становится добычей пиратов. Флотилия не будет ждать, пока матросы заделают пробоину, а тем более не будет спасать тонущих. Вышел из строя – разбирайся сам.
Галикарнасец расположился на полубаке с палеткой, миской воды и свитком папируса. Дети сидели на корме, что-то обсуждая и изредка поглядывая на хозяина.
Качка не мешала галикарнасцу обдумывать свои впечатления от посещения Сидона. Все-таки он решил не вдаваться в подробности разнузданной оргии Астарты. А еще лучше вообще о ней не упоминать. То, что происходило в прошлую ночь между ним и Изавель во флигеле, не должно предаваться огласке.
Стыдиться тут нечего. Мужчина он вдовый, не обременен обетом безбрачия, не страдает от бессилия или срамной болезни. Когда он сплетался в любовной агонии с пундекитой на ковре храма, остальным оргиастам было все равно, чужестранец их сосед или тириец. Заплатил – значит, ему здесь самое место.
Но есть еще публичные чтения. Зачем давать повод афинским аристократам – эвпатридам для презрительных ухмылок или досужих пересудов? Пусть в «Истории» будет про другое.
А кроме той ночи, ему в Сидоне и описать нечего. Город как город: гавань, агора, храмы, священные участки, некрополь за крепостной стеной, кварталы богачей, трущобы бедноты, вонь красилен… Получается, что Сидон придется пропустить.
Да и как следует рассмотреть остальные города Финикии у него тоже не получилось. Не для этого он сюда приплыл. Однако написать про Тир хоть что-нибудь надо, все-таки это бывшая столица прибрежной страны.
Выдумывать Геродоту не хотелось, поэтому строчки, которые ложились на папирус, получились скупыми: «…Но Геракл – древний египетский бог, и, как они сами утверждают, до царствования Амасиса протекло одна тысяча семьсот лет с того времени, как от сонма восьми богов [первого поколения] возникло двенадцать богов, одним из которых они считают Геракла. Так вот, желая внести в этот вопрос сколь возможно больше ясности, я отплыл в Тир Финикийский, узнав, что там есть святилище Геракла. И я видел это святилище, богато украшенное посвятительными дарами. Среди прочих посвятительных приношений в нем было два столпа, один из чистого золота, а другой из смарагда, ярко сиявшего ночью. Мне пришлось также беседовать с жрецами бога, и я спросил их, давно ли воздвигнуто это святилище. И оказалось, что в этом вопросе они не разделяют мнения эллинов. Так, по их словам, святилище бога было воздвигнуто при основании Тира, а с тех пор как они живут в Тире, прошло две тысячи триста лет. Видел я в Тире и другой храм Геракла, которого называют Гераклом Фасийским…»
Проплыв около двухсот стадиев, сидонская купеческая флотилия приблизилась к устью Тамира[75]. Холмы оборвались узкой долиной. Внезапно над морем разнесся протяжный вой раковины. Флагман флотилии резко повернул в открытое море. Остальные корабли потянулись за ним.
Харисий сразу догадался об опасности, а когда увидел запруженный бревнами эстуарий реки, не стесняясь в выражениях, заорал на кормчего, чтобы тот правил за идущей впереди кумбой.
Потом все бросились к правому борту. Держась за планширь, команда и пассажиры напряженно наблюдали, как на расстоянии всего одной оргии от корабля, с громким стуком толкаясь на волнах, то погружаясь в воду, то снова выныривая, к северу дрейфуют связки кипарисовых и пихтовых стволов.
