На этот раз Аполлон проявил свою милость. Геродот выдохнул с облегчением, однако решил не записывать досадное происшествие в путевой дневник, чтобы не выставлять Харисия в неприглядном свете. Действительно, опытный мореход, к тому же плававший в этих водах раньше, мог поднять тревогу заранее.
За Тамиром местность снова вспучилась скалами. Возросшая глубина моря позволила флотилии приблизиться к берегу. Увидев на утесе увешанные цветными тряпицами пинии, Геродот поинтересовался у Харисия, что означают эти знаки.
– Роща Асклепия, – ответил мореход. – Больные оставляют на ветках сосен лоскуты своих кетонетов, чтобы бог обратил на просителя внимание и излечил его от недуга.
– Почему именно здесь?
– Змей много… Финикияне их не трогают, считают, что змеи – земное воплощение Асклепия.
Геродот не удивился такой популярности в Финикии эллинского бога врачевания. Ведь люди часто терпят от небожителей наказание в виде телесных и душевных хворей. Однако даже Асклепий не в силах побороть бога смерти Танатоса, который своим разящим мечом собирает богатую жатву для Гадеса.
Родившегося в пламени погребального костра Асклепия, сына олимпийца Аполлона и земной женщины Корониды, почитали не только в Элладе, но и в других странах. Египтянам он был известен под именем Имхотепа, фракийцы называли его Дерзеласом, а финикийцы Эшмуном или Цидом.
От устья Тамира начиналась Беритская область. Спускавшиеся с хребта Аман[76] отроги припадали острыми скалистыми мысами к морю, словно их мучила жажда.
