Коридор коммуналки, в которой обитал Архивариус, весь был заставлен разнообразными вещами, найденными на помойке. Когда старые приятели с грохотом втащили рундук, одна из дверей приоткрылась, и в проёме показалась жующая голова дворника с квадратной челюстью, того самого, который работал на пустыре.
– Ну, куда? Куда? – возмутился он. – Хватит уже! В уборную пройти нельзя! Выкину я всё твоё барахло скоро!
Архивариус никак не отреагировал на возмущение соседа. Он обсмотрел свой склад и, найдя свободное местечко, кивнул в ту сторону, куда и перетащили рундук.
Комната Архивариуса была на самом отшибе квартиры. Чтобы открыть в неё дверь, нужно было слегка отодвинуть комод, стоявший в коридоре. Внутренность комнаты представляла собой настоящую свалку. Правда, среди нагромождённых друг на друга предметов были проходы, которые образовывали хитрую сеть лабиринта. Все ходы были электрифицированы строительной переноской.
– Прошу! – пробасил Архивариус, отодвинув плечом комод. – Как знал, что гости придут – уборку сделал!
Блюм, подняв ладони на уровне лица и делая гимнастику пальцев после тяжёлой физической нагрузки, прошёл в комнату по одному из ходов, но попал в тупик.
– Не туда! – крикнул хозяин. – Перед швейной машинкой «Зингер» надо свернуть направо!
Блюм, наконец, пробрался в довольно уютный уголок, где был диван, стол и два стула. На стене висела карта города, на которой были обозначены фломастером грубые сужающиеся круги.
– Под окнами твой шарабан? – полюбопытствовал Архивариус, включая собранную из разных моделей электрокофемолку.
Блюм, улыбаясь, закивал в ответ.
– На чём разбогател-то?
Блюм задумался и потёр щепотью пальцев правой руки воображаемую мысль со звуком «э-э-э».
– Хм. В основном на огненных шоу. Но это дело прошлое. Меня сейчас интересует другое. Есть один интересный проект.
– Ну-ка, выкладывай!
– Это сооружение памятника, – начал Блюм как бы издалека.
– Кому?
Блюм печально посмотрел на приятеля.
– Ну почему сразу: «Кому?» Да никому! Всему человечеству!
Он нервно закурил, но спохватился и сделал сигаретой знак вопроса, быстро потыкав ею у своих губ.
– Кури, – пробурчал Архивариус, пополз на четвереньках и скрылся в каком-то потайном лазе.
Через секунду заурчал кондиционер, а через две – вернулся хозяин через тот же лаз, но задницей вперёд.
– Интересный способ передвижения, – улыбнулся Блюм.
– Раком-то? В ЖЭКе всему научишься.
– Вот если бы ты так умел мыслить, – многозначительно заметил товарищ, – то цены бы тебе не было! Ты сразу бы схватил идею моего проекта. Беда человечества в том, что оно примитивно мыслит.
– Так расскажи мне поподробнее, уж постараюсь разобраться! – сказал Архивариус с ноткой обиды в голосе.
– Этот проект, – начал Блюм, – должен будет сделать революцию в монументальном искусстве! Он перевернёт представление о памятнике с ног на голову! – Авангардист встал, чтобы по своей ораторской привычке пройтись, но так как двигаться было негде, снова присел. – Ведь чем были все памятники до меня? Они были пронизаны идеей памяти о прошлом. У меня же будет интуитивное прозрение будущего! Смекаешь, старичок? Это будет памятник будущему человечеству! И это будет великая связь через космос!.. – Блюм стал задыхаться от волнения и вдохнул лекарство из карманного ингалятора.
– А что это будет конкретно? – неподдельно заинтересовался Архивариус.
Блюм соединил свои руки в замок и, не расцепляя пальцев, перекрутил их. Лицо его побледнело от боли, и капли пота выступили на лбу, но авангардист мужественно продолжал держать фигуру высшего пилотажа. Потом Блюм закатил глаза и, сжав зубы, проговорил:
