Горы и встречи. 1957 - страница 2

Татьяна Петровна обладала безусловным литературным даром. В детстве и юности она писала стихи, вела дневник, в котором живо и ярко описывала события своей жизни, деятельности, интересные встречи, жизнь своих души и сердца. Научные труды только отточили это мастерство литературного слога.

Она вводит в текст живые специфические реплики, взятые из жизни выражения. Читая книгу, кажется, слышишь даже интонацию, с которой произносились ее героями те или иные фразы. Знамеровская пользуется собственными «зарисовками с натуры», близко к жизни воспроизводя местные выражения, словечки, диалоги, которые делают ее словесные картины очень живыми и запоминающимися. Она – автор ярких, метких характеристик действующих лиц, характеристик порою острых, иногда беспощадных. Возможно, именно поэтому рукопись и была по ее требованию закрыта на 25 лет после ее ухода из жизни. Но столь же точно, «беспристрастно» она описывает и себя, придерживаясь характерной и для других ее воспоминаний манеры смотреть на себя словно со стороны, глазами стороннего наблюдателя. Она воспроизводит не только свои реплики, но характеризует свою манеру держаться, фиксирует, когда волновалась, когда была суха и сдержанна, когда веселье било в ней через край.

С большим юмором она описывает многие жизненные сценки со своим участием: пропажу в самый неподходящий момент крупной суммы денег (о которой она даже мужу не отваживается написать, чтобы он не ругался и не смеялся над ней), ухаживания назойливых южных кавалеров, готовых ходить за ней по пятам круглые сутки, влюбленность в нее молодого студента консерватории, предпринимающего смелое нападение на свою «жертву», немного смешная галантность его отца, провожающего ее по городу, развязность армянского шофера, испугавшегося международного дипломатического конфликта, потому что «жертва» ему сказала, что она подданная иностранного государства, и старого фотографа на Пантеоне, как оказалось, тоже имевшего на нее свои виды. Она умеет посмотреть на все иронически, найти для себя и в надоедливом ухаживании какие-то позитивные моменты удовлетворения «женского тщеславия»[11].

За время своих путешествий по Кавказу Знамеровская изъездила его почти весь, познакомившись с ним и досконально изучив Грузию, Армению, Азербайджан, Дагестан, Осетию, Ингушетию, Чечню, Абхазию, добираясь в самые труднодоступные места, куда до тех пор не ступала нога часто не только русского, но и местного исследователя. Она ездила по Кавказу с открытым сердцем, любознательной жадностью к жизни. Ее интересовали природа, народ Кавказа, его история, обычаи и традиции, памятники истории, культуры и искусства, в том числе народного и прикладного, с любовью ею собираемые и изучаемые. Ее описания не шаблонны, они овеяны большим чувством и тонким проникновением в существо самобытного неповторимого географического, природного, художественного образа Кавказа. Книгу Знамеровской можно поставить в один ряд с путевыми заметками В. П. Боткина, Д. Л. Мордовцева, В.И.Немировича- Данченко, Н.П.Кондакова, М.М.Пришвина… В них та же яркость, интрига, увлекательность и влюбленность в описываемое.

Города, аулы, селения и экспедиционные стоянки на Кавказе запечатлены Знамеровской столь же ярко, как и люди. Но их она описывает не со стороны, а как бы изнутри, достаточно быстро осваиваясь на новой территории и вживаясь в нее. Любой пункт своего путешествия она воспринимает не как собрание энного количества памятников, а как некий живой организм, в котором все взаимосвязано: здания, люди, природа, погода. Архитектуру она воспринимает на фоне окружающего пейзажа, в лучах солнца или в струях дождя. В каждом населенном пункте у нее есть излюбленные места, откуда она любуется местностью, где пишет свои дневники и отдыхает от трудностей путешествий. В каждом городе или селении она находит пристанище, где может приклонить голову, перекусить, принять душ. Она неприхотлива – довольствуется койкой на турбазе или в альпинистском лагере. Может спать на полу в сакле дагестанского аула. Она отказывается понять тех русских или даже представителей кавказских народов, но городских жителей, кто приезжает в аулы учителями или врачами против воли, видя вокруг только грязь и отсутствие цивилизации. Сама она готова не замечать трудностей, отсутствия комфортных условий ради красоты природы, древнего искусства и вековечных традиций горцев. Ее восхищение кавказскими достопримечательностями, традициями и природой не может не вызвать ответного отклика у жителей Кавказа. Многие из них полюбили автора и крепко с ней сдружились. «Так началось мое все более близкое знакомство с Тбилиси, – пишет она в первой части. – Одна, без спутников, без знакомых, я смело окунулась в его шумную жизнерадостную, темпераментную толпу, для меня еще не понятную и не дифференцированную, глядя в ее глаза открытыми, лишенными предубеждения или опасений любопытными глазами. И город начал поворачиваться ко мне разными, нередко противоположными гранями…»