Тебя в пути.
Не бойся пота
Напор удвой
Крути-работай
И финиш твой!
Потом я предложила моим попутчикам: «Ребята, у нас есть коньяк. Давайте отметим события сегодняшнего вечера, выпьем…» Они: «Здесь?» «Ну да, здесь.» Они: «Ну вы даёте, Нина. В скверах распивать спиртное нельзя, разве Вы не знаете?» «Нет, я не знала…» В самом деле, не знала. Пошли ко мне домой втроём, а стражи порядка – к себе, на свой пост.
– S. А обращаться в суд я не стала, хорошо помня русскую пословицу: «С сильным не дерись, с богатым не судись»
«Это мой спутник… Я могу бросить его здесь, но не могу уйти от него, ибо имя ему – легион… Это спутник всей моей жизни… он до гроба проводит меня»
(М. Горький «Мой спутник»)
Мы познакомились в 1999. Я тогда в галерее Ward-Nasse курировала очередную тематическую выставку Subterranian Voices – Внеземные Голоса. Готовясь к этой выставке, прoсматривая каталоги и формы («ваучеры»), наткнулась на инициалы «Розарио Сильва» – где тут имя, где фамилия? Мне показалось, именем должно быть «Сильва», помню такую оперетту, «Сильва» (или Сильвия?), и в таком случае, если фамилия стоит впереди, нужно перед именем поставить запятую. Но Харри – директор галереи – сказал, всё правильно, «Сильва» – это фамилия, типично португальская фамилия, и запятая не нужна.
И вот, когда состоялось открытие, наш компьютерщик Марк представил меня автору яркой картины, что висела у входа в галерею. Картина изображала павлина, гуляющего по краю водоёма и отражающегося в воде. «А вот Розарио!» Невысокая черноглазая девушка: «Я из Бразилии». Услышав, что я из России, помню, сказала: «Я люблю, эээ… Россию и всё русское!» – Было такое впечатление, ей трудно говорить по-английски, а может быть, это чрезвычайная застенчивость делала её речь медленной, и поэтому в поисках следующего слова после сказанного она делала паузу, заполняя её междометием «эээ…»
В общем, она мне понравилась.
Через пару недель – выставка кончилась – Розарио пришла забирать свою работу и задержалась у стола, за которым сидели мы с нашей молоденькой интерн Тоби. Разговорились. Заметив наше внимание к её оригинальному наряду – короткое синее платье в белый цветочек поверх чёрного свитера, внизу из-под платья – ажурные чулки, не колготки, именно чулки, поддерживаемые (видны) подтяжками «пояса» – старинного женского исподнего, на шее несколько слоёв искусственного жемчуга:
– Мне нравится стиль проститутки двадцатых годов!
(Нервный смех.)
Я сказала, что являюсь членом Салона Независимых в Париже – она тотчас захотела быть тоже членом Салона Независимых в Париже. Я дала ей адрес Салона. Оказалось, у неё не было резюме – мы с Тоби тотчас же сочинили для неё резюме. Это было нетрудно, ввиду минимальности её выставочного опыта. Обменялись телефонами…
Ещё через несколько дней Розарио навестила нас с Тоби в галерее, предложила после закрытия галереи пойти в ресторан, вьетнамский или тайский, в общем азиатский, тут недалеко. В ожидании закрытия галереи занимала нас рассказами о себе. Говорила о том что у неё есть молодой любовник, танцовщик Пако, что ему двадцать шесть лет, а ей сорок три, что она встретила его так: он танцевал танго на сцене, она после концерта подошла к нему, подарила книгу-альбом по искусству и пригласила к себе. И они стали любовниками. (Нервно-смущённый смех.) У неё был когда-то жених по имени Ричард, за которого она должна была выйти замуж, но накануне свадьбы его мать увидела её на улице целующейся с другим парнем, не с Ричардом. Свадьба не состоялась. Мы посочувствовали: «Подумаешь, ну поцеловалась с кем-то, может, по-дружески.» Потом, – продолжала Розарио (мы оделись и направились к выходу), в её районе, в Астории, живут греки, и они националисты. У неё был бойфренд грек. Он стеснялся с ней выходить на улицу, потому что она не гречанка.
