– Да и как вы предполагаете жить в таких обстоятельствах? – добавил Адитус. – Подумали бы вы об общем благе на его месте! А он ещё и людей спасает. Вот как. В прошлом рассказе спас.
– Э-э, – Ипполит на миг замялся, смятённый аргументами, но тут же воспрял духом: – Но разве вы бы не пошли туда, куда призывает вас государство, даже если это стоило бы вам жизни?
– Это не про нас, – терпеливо и мягко сказала Агнесса. Кажется, до болезни она работала в синематографе. – Он создаёт сказку, нереальный мир, отличающийся от нашего.
Тиринари тихонько вздохнул.
«Как бы некоторые в этом зале не жалели тайком, что мир Моррисона нереален», мелькнуло в голове у Ипполита.
– Это не только про мой… как бы придуманный мир, – подал голос рассказчик. Ипполит повернулся к нему; Моррисон был страшно серьёзен. Солнце падало на левую сторону его лица, делая почти невыносимо ярким; другая половина пряталась в тени. – Это про всех. Люди везде одинаковы. Империи одинаковы. Они живут в первую очередь для себя. У нас так; так и у вас. Просто вы не видите.
– Бред, – выдохнул Ипполит. – Бред. С чего ты это взял?..
– В своё время я прочитал достаточно утопий и антиутопий, – серьёзно сказал Моррисон. – Особенно комиксов. Так что в теории я прекрасно подкован. Здесь и сейчас я единственный зрячий.
Ипполит смотрел на него.
Потом у него задёргался глаз. Врач резко, по-птичьи, повернул голову налево, направо. Зрители настороженно молчали, перекидываясь испуганными взглядами. Ипполит убрал волосы со лба и снова перевёл взгляд на стоявшего:
– Нет. Вы посмотрите. Вы… вы только!.. каков наглец! Он живёт на нашей гостеприимной Земле, принявшей на себя заботу о нём, оборванце из ниоткуда, и он смеет ещё критиковать!
Его голос утонул во всеобщем смехе. Люди смеялись и одобрительно кивали Моррисону.
– Юморист, – хлопала в ладоши Агнесса на пару с соседкой. – Как вжился в роль! Так и видишь этого мальчика, запертого в ужасном мире отщепенцев!
– Даже Ипполит поверил! – воскликнула одна из тройки девушек.
Моррисон улыбался одними губами и кланялся.
Ипполит, не дожидаясь, пока овации закончатся, выскочил в коридор. За ним выбежал Тиринари.
– Ипполит! – проскрипел он и закашлялся. Увидев, что врач, чеканя шаг, уходит прочь, он бросился вдогонку, повторяя: – Стой…
– А ты? – спросил Ипполит, резко останавливаясь. Тиринари пробуксовал по гладкому полу вперёд и повернулся к старшему. – Ты-то хоть понимаешь, что это – не фантазии? Да даже будь это фантазиями, это было бы диагнозом достаточным, чтобы…
– Да, – кивнул Тиринари, прерывая словесный поток. – Старшой, он не выдумывает. Не знаю, когда и где – но он это видел. Я верю ему. Он из другого мира.
Ипполит пожевал губы. Огладил горбинку носа, его крылья.
– Э-э… и?
– Но в его ситуации, – нравоучительно произнёс Тиринари, – это был единственно правильный выход. Он герой. Он выжил просто в невероятных условиях!
– Он не герой, Тиринари, – Ипполит раздосадовано сморщился. – Героев ты увидишь, когда дорастёшь до плёнок о войне. Э-э… Это он вам рассказал, глупым и наивным, свою версию, а вы и поверили. Ты, дорогой мой, ещё слишком юн и приласкан Главами Земли, ограждающими людей от боли и страданий, чтобы понимать: люди часто врут. Они оправдывают себя и свои действия. Особенно – особенно! – совершив ошибку. Нужно уметь снимать шелуху. Под шелухой красивых слов у него, – палец ткнулся в направлении двери в кабинет, – трус, подлец и ничтожество!
