– Здесь подождём? – спросил я.
Слушать тоскливые завывания вовсе не хотелось, но ведь должна была быть причина, по которой мы зашли через главный вход. Вдруг Костолом решил похвастаться, типа, глянь, в моём клубе не только танцульки для отбитой на всю башку молодёжи, но и вполне себе первоклассные вечера для высшего общества. Бред, конечно, собачий, но Костолом этим фактом по-любому гордился.
Макс проводил меня в тихий коридорчик, где сегодня на посту стояли аж три мужика, запустил в кабинет, а сам свалил. На меня же накатило смутное облегчение, потому что в кабинете был только Матвей.
– Доброй ночи, Люций. Садись.
Он кивнул на диван.
Я сел, а в башке всё хороводили мысли, хором распевая каждая своё. Надо было как-то оправдаться перед папашей и что-то решить с грёбаным обвинением. Вот если бы я один встрял, было бы сильно проще, а теперь придётся убедить Чарли, что нам тупо повезло, паладины попались добросердечные и не стали заводить дело. А ещё его мать, конечно, обрадуется благому исходу, но вдруг начнёт вопросы задавать? Люди же, чёрт возьми, вечно подвох ищут. Да и где гарантия, что Костолом решит проблему? Вдруг его в жопу пошлют, а нас с Чарли в колонию? Вот будет потеха!
В сон клонило дико, а Матвей был звездец неразговорчивый, он только таращился странно, будто ждал, что я вот-вот на него накинусь. Может, конечно, давал возможность отдохнуть, но сна хватало на секунды, а потом я вздрагивал, как от пинка.
– Спать хочешь, – усмехнулся Матвей.
Он медленно подошёл, сел рядом и уставился так пристально, меня аж жуть взяла. Даже сон из башки выветрился. А пульс подскочил к верхней границе. И как-то стрёмно было за свою реакцию, но Матвей вёл себя как грёбаный маньяк, который со скупым интересом наблюдает за отравленной жертвой.
– Уже поздно, – продолжал он. – Отец ругаться будет, да? А с утра ещё и в школу.
И чего он на хрен поболтать захотел – и без него было тошно!
– Костолом зол, – совсем тихо сказал он.
Я чуть с дивана не вскочил, но в итоге только вздрогнул – сил подняться почему-то не было, а в башке расползался туман.
– Хочешь кофе?
– Слышь, ты это… Чёрт, не пугай меня.
– Чем же я тебя пугаю?
– Да ты ж как маньяк – хрипишь мне тут в ухо!
Матвей заржал, хотел что-то сказать, но в дверь постучали. Тут же, не дожидаясь приглашения, вошёл толстяк в лоснящемся лиловом пиджаке и заискивающе оскалился.
– Приветствую вас, – запел он.
Матвей визиту явно не обрадовался, скорчил недовольную рожу и властно кивнул.
– Тебе, Ерёмин, ясно было сказано: на глаза не попадаться, пока долг не вернёшь.
– Так я с тем и пожаловал. Мне сказали, что переговорить об оплате лучше с вами, а то Константин Егорович не любит задержек.
Константин Егорович? Знатно толстяк вляпался, раз так распинался. На хрена только в клуб притащился? Или его нарочно сюда отправили, зная, что Костолом скоро подъедет?
– Говори быстрее, на тебя у меня времени нет.
– Конечно-конечно, Матвей Алексеевич. Я и сам заинтересован скорее решить вопрос. Я и расплатиться с вами заинтересован, но, понимаете, какая ситуация: у меня внезапно образовались финансовые трудности, и чт…
– Опять, – перебил Матвей.
Толстяк на мгновение растерялся, но продолжил заливать:
– Нет, Матвей Алексеевич, на этот раз я знаю, как ситуацию разрешить. Мне только нужна ваша поддержка. Дело за малым: мне нужно либо время, либо помощь, либо финансы. Конечно же, я всё верну с доплатой уже в конце сентября.
