По одной амфоре управляющий Костас приказывал оставлять на палубе: амфору с вином по традиции спустят в водную пучину, когда галеры выйдут в открытое море, так моряки задобрят подарком Посейдона, и тот не допустит шторма, пока суда будут идти по Понту, а торговля станет удачной и принесёт много денег.
Калиопи любила бывать в порту. Перед отплытием она приносила работникам еду – лахана или фасулаки, а заодно и чистейшей воды из родника. Ко времени отплытия из порта появлялись на причале мать и младшая сестрёнка Микрула. Мать с отцом по-своему прощались, что-то говорили друг другу, чего не слышали их дети. И долго потом три женщины разного возраста стояли на причале, провожая глазами отцовские суда – до того момента, пока галеры не превращались в малюсенькую точку.
Катя вошла на территорию бывших археологических раскопок.
– Можно, я спущусь вниз, где камни? – спросила она у смотрителя.
– Вообще-то, не положено. Но так и быть, вы одна, пущу побродить.
Катя спустилась с металлических подмостков и попала на широкую, метров в восемь, древнюю улицу. Она пробежала по выложенной мощными известняковыми плитами древней мостовой к остаткам ворот. Вот они, центральные городские ворота! И развернулась так, будто вошла в город через них. Пускающее в дрожь состояние охватило её. Подобное состояние испытывает человек, который через много-много лет волей судьбы оказывается в том же месте, где прошли его молодые годы, особенно детство. Чувство это сродни светлой грусти. Печально, может быть, тоскливо, но эта щемящая печаль всегда легка, даже приятна.
С того дня, как Катя поселилась в Дивноморске, как её осенило прозрение, что она попала в тот самый город, благодаря совершению каких-то внешних законов, недоступных человеческому разумению, законов, которые отождествляются с мистикой, волшебством, – творящиеся с нею необъяснимые вроде бы вещи потихоньку стали ей нравиться. Они, таинственные, неизведанные в своей первопричине, вызывали удивление и неподдельный интерес, увлекали Катю, как малого ребёнка. Катя бурно теперь уносилась в другую жизнь, перевоплощаясь в симпатичную девчушку из античности, принимая её обличье, переносилась мыслью в иное временное измерение, словно какой-то знаток специально отправлял её туда при помощи фантастической машины времени.
Параллельно с захватывающими "сюжетами из прошлого" Катю безостановочно преследовала убеждённость в том, что всему происходящему, безусловно, имеется определённое и вполне разумное объяснение. Мистики и волшебства не существует, есть лишь наличие незнания о причинах, обусловливающих Катины приключения.
Катя прошла несколько метров по мостовой. Справа и слева вылезали из земли позеленевшие каменные фундаменты домов древнего города. Виднелись остатки подвалов со ступеньками. Рядом с подвальными помещениями лежали круглые колодцы. У Кати в голове снова заработала какая-то машина – бум-бум-бум, и перед глазами всплыло: точно такие же колодцы были в доме Никоса. Одни работники опускают товар в колодец, соединённый с подвалом специальным ходом, другие принимают товар на дне и проталкивают его в глубь подвального помещения. Удобно.
Катерина шла дальше и продолжала вспоминать. Ей, получается, была хорошо знакома мостовая. Это – центральная улица города, она тянулась мимо восточного квартала, где жили ремесленники, к агоре – большой, главной площади, которая являлась общественным центром Пентикопоса. Впрочем, все античные города имели агору, Катя знала это из уроков истории.
