– Я дома, – прошептала Катя.
Она узнала кусок земли, где стоял дом с внутренним двориком, окружённый колоннами, и виноградной терраской. На месте прежней террасы возвышалось двухэтажное узкое здание морского вокзала. Именно отсюда вели к морю каменные ступеньки, по которым в своё время Калиопи сбегала вниз, чтобы набрать воды из родника, бьющего из скалы.
Катя и не заметила, как её сознание переступило грань "Катя – Калиопи" и ассимилировало эти две человеческие сущности. Нынче, имея в виду Калиопи, Катя говорила о ней "я", и выходило это как само собой разумеющееся, словно только так и должно быть.
– Юлия Борисовна, я могу ещё столько рассказать… Рассказать о том, как погиб город Пентикопос… Я вижу страшное зарево огня, и кожа моя покрывается холодным потом, а волосы встают дыбом и леденеют ноги. Мужчины пытались утихомирить огонь, но он был такой мощи, такой силы, что одолел их. Многие сгорели заживо, – округлённые синие глаза Катерины застыли в одной точке. – Мной владеет странное чувство: я скучаю по этому городу. Понимаете? Я хочу туда вернуться. Боль, тоска, ностальгия. Когда я очутилась в музее, на раскопе, меня посетила радость такого рода: наконец-то я дома. А когда вернулась в Северск, стала испытывать ощущение, что мне недостаёт чего-то, бесконечно дорогого сердцу – моего родного города. Я полюбила древний Пентикопос. В общем, всё. Что это, а?
Юлия Борисовна, до сих пор завороженно слушая и по-своему изучая такую необыкновенную пациентку, неторопливо ответила:
– Катя, должна констатировать, что всё, о чём вы поведали, – нонсенс. Похожего в моей практике не наблюдалось. Я всё же проведу вас через пару тестов, но хочу вам сказать однозначно: патологии с точки зрения моего профиля я не нахожу. Здесь, дорогая моя, другое.
Она задержала на Катерине задумчиво-испытующий взгляд, анализируя что-то про себя, ещё раз прокручивая вопросы.
– Вот что, Катюша, есть у меня один знакомый. Это своеобразный тип, но не суть. Он замечательный учёный. По-моему, именно он нам поможет. Мне пришла в голову одна дерзкая мысль. Кажется, я догадалась, что с вами происходит. Однако же я не стану забегать вперёд беспочвенно, а вдруг ошибаюсь? Если в итоге я окажусь права, то в таком случае вы – редкое явление, и это взорвёт науку. Сейчас успокойтесь. Вы здоровы. Вы не шизофреник, точно.
– Хоть на этом спасибо!
– Завтра я жду вас к себе на тестирование, и вот ещё, – она взяла листок-бланк, ручку и набросала быстрым почерком рецепт, – попейте перед сном. Послушайте, ни в коем случае не лишайте себя радости, которую порождают в вас эти, так сказать, "воспоминания", получайте от них удовольствие, даже если среди них есть тяжёлые и болезненные для вашей души. А первоначальный страх к вам больше не вернётся. Вы его преодолели. То, что с вами происходит, не может быть заболеванием. Если бы вы были неадекватны, то не имели бы способности оценить свое состояние, то есть не умели бы отделить в сознании реальность истинную от ложной реальности, то бишь от того, что на сей момент не является истинной реальностью. У больного человека явное и неявное перепутано, сгружено, смешано воедино, а вы вполне определённо понимаете, что вас, живущую в сегодняшнем мире, посещают воспоминания из мира не сегодняшнего.
