Читать онлайн Мари Кюре - Грешная любовь

© Мари Кюре, 2019

ISBN 978-5-4496-8752-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Уважаемый читатель, хочу на мгновение, перенести Вас в средневековый Париж, со всеми свойственными ему атрибутами. Какими являются, притягательные архитектурные произведения искусства, публичные казни, на которых собирается весь город. И прочее присущее этому времени: балы шутов и коронование самых уродливых рож. Провести Вас по странному Аббатству Сен-Жермен-де-Пре. И окунуть в тайны Парижа. Немного рассекретить тайную жизнь священнослужителей и попытаться хоть немного донести до Вас, что все, будь он король, монах или обычный человек, люди, имеющие свои чувства, мысли, переживания.

А теперь я хочу представить Вашему вниманию Париж, того времени, где живут наши герои.

Сначала предлагаем совершить прогулку по столице Французского королевства 30-х годов XVII века. Уже у крепостных стен Парижа чувствуются тошнотворные запахи, исходящие из канав, переполненных отбросами – беда любого большого города того времени; так пахли и другие европейские столицы. Минуя эту беспрестанно увеличивающуюся трясину, так не вяжущуюся с гербом главного города королевства, на котором изображён серебряный корабль, легко плывущий по лазурной волне («Качает его, но он не тонет» – гласит латинский девиз на гербе), оказываешься возле городских ворот, где в беспорядке толпятся повозки торговцев, почтовые кареты и дилижансы. В соответствии с королевскими эдиктами привратники должны проверять документы, чиновники – получить городскую ввозную пошлину, и лишь после этого путь в Париж открывается.

В лабиринтах улочек в центре старого города, почерневшие и увитые плющом массивные здания с высокими башнями, угловатыми бойницами и стрельчатыми арками соседствуют с покосившимися домишками. В застройке города того времени преобладают старые фахверковые дома, заселённые от подвала до чердака. Здания стоят столь плотно друг к другу, что можно перепрыгнуть с крыши на крышу.

Святой Мадонной, мне клялась старая торговка, уверяя, что она видела, как, сам дьявол, бродил по этим крышам.

Узкие улочки шириной в полтора – три метра из-за крутых высоких крыш и почти смыкающихся зданий очень темны, и их жителям нередко приходится зажигать свечу среди бела дня.

Самая красивая улица столицы – улица Сент-Антуан, пересекающая аристократический квартал Марэ с запада на восток, от Ратуши к Бастилии, – она и самой широкой. Уже с раннего утра город наполняется шумом, на который наслаивается адский грохот тянущихся из портов Сены повозок с дровами, углём, сеном и винными бочками. Мелькает рабочий люд в больших, надвинутых на уши шляпах, носильщики тягают на скрещенных жердях громадные кули, мешки и бочонки. То там, то здесь скачут всадники, привлекая внимание служанок и торговок, или прогрохочет, опрокидывая лотки и срывая вывески, многоместный дилижанс.

Своего апогея торговый шум достигает на Сен-Жерменской ярмарке, где собирается цвет парижской ремесленной аристократии – галантерейщики, скорняки, суконщики, золотых дел мастера, бакалейщики… Степенные негоцианты в пышных кафтанах и

просторных штанах из тёмного сукна, в шерстяных чулках с подвязками, раскладывают на прилавках кольца, серьги, пелерины, манто, гобелены, зеркала. Крупные коммерсанты съезжаются сюда со всех городов Франции и из-за границы; португальцы продают амбру и тонкий фарфор; турки предлагают персидский бальзам и константинопольские духи, провансальцы торгуют апельсинами и лимонами. Чего здесь только нет: марсельские халаты и руанские сукна, голландские рубашки и генуэзские кружева; фландрские картины и алансонские бриллианты, миланские сыры и испанские вина, богато отделанные виры; на каждом шагу наталкиваешься на продавцов сладостей. Особой популярностью у парижан пользуются вафли. В питейных домах, богато украшенных зеркалами и люстрами, выпивают сотни бочек глинтвейна и мускатного вина. Заглядывают сюда и любители понюхать или покурить табак, который уже начал входить в моду. В изобилии на ярмарке и игорные дома.

Как и на ярмарке на Новом мосту ведётся такая бойкая торговля, что рябит в глазах и звенит в ушах. Вращается тут как «колесо фортуны», вокруг которого толпятся дезертиры, бежавшие из армий; ремесленники, потерявшие работу; крестьяне, покинувшие свои деревни из-за голода; маргиналы, ротозеи, сводницы и публичные девки. Это излюбленное место цирюльников и зубодёров, уличных хулиганов и аптекарей-шарлатанов, продающих всевозможные мази, пластыри, чудесные лекарства, спасающие, в том числе и от гибельного влияния космических явлений – комет и солнечных затмений.

Чем дальше улицы уходят от центра города, тем чище, шире, тише и элегантнее они становятся. На них можно встретить внушительные особняки с дворами и садами.

А теперь перенесемся в собор, где служил, наш главный герой, Фролл де Фер.

В оживленном районе Парижа, на площади Сен-Жермен, на левом берегу Сены в шестом округе города, находится церковь Сен-Жермен-де-Пре. Церковь, была частью не сохранившегося Аббатства Святого Германа, которое на протяжении нескольких веков было одним из самых влиятельных христианских центров Франции, в эпоху раннего средневековья. Благодаря исключительным королевским привилегиям Аббатство Святого Германа превратилось в один из богатейших монастырей Франции и важнейший христианский центр. После того, как мощи Святого Викентия были перевезены в Париж, королю поступило предложение от Сена-Жермена о возведении церкви, которой будут хранится мощи святого. Король Хильдеберт недолго думая, дал свое согласие, и в результате не далеко от города было построено целое Аббатство.

За все время своего существования церковь пережила не одну реконструкцию, так, например в IX веке она была разграблена и уничтожена Викингами. Об этом рассказывать можно очень долго, так как это уже отдельная история, мы перенесемся чуть дальше. После нашествия церковь была представлена для реконструкции, проходила медленно и двигалась к своему завершению очень долго.

Все это произведение искусства, было совмещенно различными эпохами и стилями: барокко, и столь сложное сочетание романской арки с готическими сводами.

В это раннее, солнечное утро, архидьякон Фролл де Фер проснулся раньше обычного. Что-то потревожило сон несчастного, но он не мог понять, что именно. В последние несколько недель с ним явно творилось что-то не так, но, сколько Фролл не пытался понять и разобраться в себе, он не мог. Что-то тревожило его душу. Он много раз обращался к Богу, чтобы тот указал ему, что с ним творится. Он даже думал, что в него вселился сам дьявол! Но он старался отогнать от себя эти греховные мысли. В это утро, проснувшись, все с той же необъяснимой тревогой на душе, он одел свою сутану и упал на колени, с мольбой взывая к Богу. Сложив руки и низко опустив голову, Фролл стал молиться:

– О, Всевышний, помоги мне, укажи путь, подскажи, что со мной. Я не могу спать, я просыпаюсь задолго до рассвета, и весь день словно в бреду. Я стою перед тобой коленопреклоненный и молю о твоей помощи. Умоляю, помоги своему слуге. – Фролл, словно без чувств, упал на пол.

Всегда после подобных молитв архидьякон чувствовал себя опустошенным. Вставая с колен, выражение лица и глаз священника менялось. Его природные светло-голубые глаза, становились сине-черными, лицо приобретало холодность, тело все напрягалось на столько, что даже под сутаной можно было различить рельеф мышц. Он не был похож на священника, и уж тем более на архидьякона. Для архидьякона он был еще слишком молод, на момент назначения его на эту должность ему едва минуло двадцать три года. Его лицо было аристократично красивым, с лёгкой грустью в глазах. Его черные, как смоль волосы, были аккуратно зачесаны назад. Именно таким его все видели: высокомерным, устрашающим и немного грубым. Несмотря на его красоту, а он действительно был очень красив, он всем внушал лишь страх. Но в минуты таких утренних молитв, он менялся до неузнаваемости, волосы ниспадали на глаза, в которых не было, ни холодности, ни гнева. В эти минуты в глазах священника были грусть, мольбы, отчаяние и страх. Но в очередной раз не получая ответа и помощи от Всевышнего, он все больше злился и ненавидел себя все вокруг. Как и всегда оставаясь без ответа Фролл зачесывал свои волосы и придавая всем привычную холодность во взгляде и лице, он спускался вниз, чтобы отпустить грехи, тем кто пришел к нему на исповедь.

Фролл шел, бесстрастно оглядывая собор, для него это уже не было, чем-то интересующим и уж тем более, мистическим, как для прихожан. Здесь он больше не находил упокоения и безмятежности, своей души.

Но, к его, скорому, сожалению этот день кардинально отличался от предыдущих. По дороге его остановил молодой священник:

– Святой отец, Вас ждут в исповедальной.

– Так рано? И как долго меня ждет этот несчастный. – голос Фролла приобрел прежнее высокомерие.

– Четверть часа.

Ни говоря более, ни слова, архидьякон резко развернулся и направился к исповедальной. Подходя к этой комнате, его охватил неведанный до селе страх и тревога. И чем ближе он подходил, тем сильнее страх проникал в его душу. Но вот он вошел в исповедальню и увидел девушку с низко опущенной головой.

– Я грешна, Святой отец. – начала девушка, не поднимая головы, волосы на столько закрыли ее лицо, что ни она не могла видеть лицо того, то пришел отпустить ее самый страшный грех, ни Фролл, как не пытался он увидеть лицо девушки.

– Говори, дочь моя. – властно, в присущей ему манере, но все же с какой-то осторожностью в голосе, ответил он. Именно в этот момент он изрядно пытался увидеть лицо грешницы, которая пришла к нему на покаяние.

– Я полюбила, но любовь моя не взаимна.– осторожно продолжила девушка. Она хотела поднять глаза, но что-то остановило ее, внутренний голос подсказывал, что не стоит ей этого делать.

– Но в этом нет греха, дочь моя. – ответил Фролл, все еще пытаясь унять нервную дрожь, которая не прошла после его утренней молитвы. Он отчаянно пытался внять словам девушки, но мысленно все еще находился у себя в келии и отчаянно умолял Бога о помощи. На мгновение он отвлекся от своих мыслей, и еще раз взглянул на девушку в надежде, что его наваждение исчезнет. Однако этого не произошло, а скорее, наоборот, к дрожи в руках добавилось учащенное сердцебиение.

– О, нет, Святой отец, это грех. Ведь человек, которого я полюбила, священнослужитель. И я прекрасно понимаю, что не имею права на эту любовь, но ничего не могу с собой поделать. И ему я ничего не могу сказать, так как я понимаю, что не имею на него прав, он навсегда принадлежит Богу. Но тем, ни менее я не могу перестать о нем думать. Простите меня, Святой отец, о господи прости меня и помоги мне, – девушка подняла голову и наконец увидела того, кому она решилась все рассказать. Ее заплаканные глаза расширились, отражая ужас и страх.

– О, Боже, как она прекрасна. – подумал архидьякон, когда он увидел ее лицо.

– Я прощаю тебя, дочь моя. Храни тебя Господь. Но позволь мне задать тебе вопрос, что так напугало тебя во мне?

Девушка ничего не ответила, лишь закрыла лицо руками, и ее тело содрогнулось от рыданий. Едва Фролл приблизился к ней и протянул руку, на удивление для себя самого, чтобы успокоить девушку, она резко подняла голову и блеснула гневным взглядом на него: