– Как твой отец?
– Да.
Я действительно мало что знаю о Доминике, но он при всех своих недостатках все же не кажется мне плохим человеком.
– Уверена, ты ничуть на него не похож. Разве что внешне, – гляжу на него, вспоминая те же слова, сказанные Хеленой, – но не сутью.
– Откуда ты знаешь? Ты никогда не встречалась с ним лично, – улыбается Ник.
– Я просто так чувствую.
Он вдруг протягивает ладонь, будто желая коснуться меня, но не решается. Замерев на мгновенье, я выдыхаю от облегчения…
– Чувствуешь, значит… – хмыкает он. И замолкает… – Я тоже кое-что чувствую… – произносит через какое-то время, но я, разморенная сном, находясь в вязком полусознании, уже с трудом различаю слова. – Чувствую, как ни странно, что влюбляюсь в тебя…
Но это, скорее всего, мне просто-напросто снится, так как Ник, не решившийся только что прикоснуться ко мне, теперь гладит меня по щеке горячими пальцами и говорит много такого, о чем точно не стал бы мне говорить не во сне.
… Я просыпаюсь как от толчка. Ноги Томми лежат поперек моего живота, головой он упирается Нику подмышку. Вот поэтому я, наверное, и проснулась…
Тихонько высвобождаюсь и соскальзываю с кровати: следует уйти раньше, чем кто-то из семейства Шрайберов проснется и увидит меня.
На часах шесть утра, когда я наконец возвращаюсь домой и юркаю в уютное тепло рядом со спящим мужем, тот даже не шевелится – утренний сон, как я знаю, у него самый крепкий. Засыпаю мгновенно, и пробуждаюсь второй раз за утро от нежного поглаживания по бедру.
– Ну что, моя отважная партизанка, как прошла твоя ночная засада в комнате Томми? – любопытствует он.
– Сносно, – зеваю, прикрыв рот ладонью. – Но лучше бы этого не повторять! Партизанка из меня никудышная.
– Когда ты вернулась?
– Около шести, ты сладко спал, – чмокаю Юргена в колючую щеку. – Надеюсь, Доминик не проболтается Хелене о нашей засаде... – И утыкаюсь лицом в подушку, припомнив ее оргию в кухне.
– Так Доминик тоже был там?
Упс, об этом я Юргену не сказала и теперь виновато гляжу на него.
– Да, он был дома, когда я привезла Томми... Сказал, его планы на вечер переменились, и я обрадовалась, решив, оставить на него Томми, но тут вернулась Хелена со своим кавалером... и мне пришлось задержаться.
Юрген наблюдает за мной внимательным взглядом с легкой полуулыбкой, от которой мне делается не по себе... Он прежде ни разу так на меня не смотрел. Будто в самое сердце заглядывает!
– Почему ты так на меня смотришь? Неужели ревнуешь? – Пытаюсь я отшутиться.
Юрген, однако, мой игривый тон не подхватывает.
– Ты знаешь, что мальчик влюблен в тебя? – интересуется он. – У него это прямо на лице написано.
Отпираться нет смысла, да и глупо так поступать.
– Знаю, – отвечаю, глядя мужу в глаза, – поняла какое-то время назад. Но ты ведь знаешь, я тут не при чем...
Вместо ответа он зарывается лицом в мои волосы и прижимает к себе, что красноречивее любых слов.
А потом произносит:
– Не хотел бы оказаться на его месте... Влюбленным, но без взаимности. Хорошо, что скоро он уезжает... Хорошо для всех нас, – и целует меня с опьяняющей нежностью.
Уточнять, кого именно он имеет в виду, я не решаюсь. Просто слушаю стук его сердца, как лучшую музыку в этом мире, и понимаю, как мне повезло.
11. 10 глава
«Разлука научит тебя любить по-настоящему».
**************************
Лето медленно догорает, и отъезд Доминика приближается с неизменной неотвратимостью, так что Хелена буквально изводит себя кухонными шедеврами, объясняя их появление на столе успокоением нервов. После недавнего откровения сына, в котором он ей признался, что, быть может, отправится на стажировку в Японию, у нее будто крышу снесло… Ни о чем другом она больше не говорит, только лишь о бессовестном «шельмеце-папаше», конечно, нарочно, назло ей, Хелене, засылающем сына в какие-то страшные дебри, которые ей «и на карте-то не найти».
