Кати нигде не было, как и схвативших её незнакомцев. Я собирался заглядывать в каждую юрту, но из самой крайней от меня вышел знакомый мужчина, который тащил девушку. Подойдя к ближайшей свободной х-образной конструкции, он привязал её к ней. Решив приблизиться, я стал двигаться от юрты к юрте и, добравшись до предпоследней, услышал голоса изнутри.
– Давненько мы не ели свежатины… да ещё и такой упитанной. И где только Вулш с Растом откопали сие чудо?.. А вот Скар с ребятами вновь облажались.
– Кажется, им нехило досталось – у Хаска обгорело лицо, а Карта кто-то избил. Теперь они выглядят не краше, чем головы на пиках, что мы вешаем.
И они засмеялись в два голоса.
Когда я добрался до последней юрты, мне в глаза бросилась яма, где лежали человеческие останки. Переведя взгляд на Катю, я заметил у неё синяк на носу и красный символ на лбу, состоявший из направленной вверх дуги и точки внутри.
Из шалаша, за которым я прятался, вышел второй, знакомый мне мужчина. Он подошёл к приятелю. Когда они поговорили, привязавший Катю зашёл в самую приметную юрту – у входа в неё стоял незнакомец с открытым торсом и неизвестными мне красными символами на груди, – а пробыв там буквально минуту, пошёл к сарайчику.
Вскоре из яркой юрты показалась лысая старуха, одетая в рванную шерстяную юбку; на плечах её висела шкура волка, а на груди имелись неизвестные мне красные символы, смотревшиеся отвратно на фоне обвисших грудей. Она подошла к Кате и, что-то сказав ей, повернулась спиной.
– Пора приступать к ритуалу! – прокричала старуха.
Из юрт начали выходить люди, в основном мужчины. Большинство из них были одеты по пояс и имели на груди татуировки красного цвета (у детей таких не имелось). Кроме того, один из незнакомцев вынес из сарайчика большую чашу и огромный нож и передал их мужчине, который привёл Катю.
Я должен срочно что-нибудь придумать, пока не стало поздно! Но что я мог сделать против толпы? Покажись им – я буду следующим за Катей. Вернуться обратно не представлялось возможным: у выхода собрались люди. Да и бросить девушку на растерзание я не мог. Что же мне предпринять?
Пока я думал, к старухе подошёл мужчина с ножом и наполненной кровью чашей. Когда она взяла последнюю и подняла над головой, толпа начала радостно кричать, а стоявший рядом с Катей незнакомец сорвал с неё футболку и лифчик, порезав ножом его лямки. Подойдя к плачущей девушке, старуха нарисовала на её груди кровью из чаши символ в виде дуги и точки внутри и обратилась к толпе:
– Кровавый бог услышал наши молитвы! Он даровал нам одно из лучших своих творений. Поэтому мы вернём ему часть дара в качестве подношения для того, чтобы, умилостивив его, он даровал нам ещё больше таких даров. А теперь, как и подобает ритуалу, прежде чем предать жертву кровавому богу, я выпью её кровь вместе с кровью предыдущей жертвы.
– Во имя кровавого бога! – радостно закричали одни.
– Режьте уже её! – поддержали другие.
Я не мог пошевелиться, словно прирос к земле. Мне хотелось бежать и вернуться к ребятам, но как же Катя?
Стоявший рядом с девушкой мужчина одним движением порезал ей левую руку – она вскрикнула. Старуха поднесла чашу к её ране, и кровь начала медленно туда капать. Посчитав достаточным, она отошла и подняла чашу над головой, а испив до дна, отдала её мужчине, который ранее принёс посудину, и забрала у него нож. Когда он удалился, она направилась к Кате.
