Грим - страница 33

Роман захлопнул за собой дверь. Не отводя взгляд от Левиса, он нащупал в сумке нож. Оказавшись взаперти, учитель начал потеть еще сильнее, если это вообще было возможно.

– О, вы ведь хороший человек, Ареклетт! Вы всегда были достойным юношей, черт вас дери! Самым умным в классе, я бы сказал. Так неужели вы можете опуститься до всего этого?

– И вам понадобилось двадцать лет, чтобы все это понять? Бросьте, учитель. Не вредите себе еще больше.

– Скажите же, что вам от меня нужно?! – взвыл Левис.

– Ничего. От вас – ничего. От мира – стать чище. От лжи и лицемерия – сгинуть. От глупости, душащей правду, знание и талант, – умереть.

Роман оказался рядом со стариком так внезапно, словно в нем вдруг пробудились сверхъестественные способности. Именно так и показалось Левису, который только и успел, что выкатить глаза и раскрыть рот в крике, который так и не прозвучал. Одним точным и сильным движением Роман вогнал нож в живот учителю и протянул его вниз, до самого паха. Он удерживал старика за плечо, пока тот не перестал хрипеть и булькать и не затих насовсем. Роман вынул нож и разжал пальцы, наблюдая, как тело рухнуло на пол с глухим стуком.

Ковер был безнадежно испорчен. Роман прошел в ванную, вымыл нож и руки в перчатках. Задержал взгляд на коллекции электрических зубных щеток и лишь покачал головой. Он вернулся в комнату, чтобы забрать сумку, и вдруг замер, глядя на распластавшееся тело. Роман столько раз представлял себе его вот так – получившего по заслугам, но теперь все равно смотрел, как завороженный, на застывшие глаза, раскрытый рот, на то, как кровь, почти черная в плохом свете, пропитывает ковер. В рамках над письменным столом висело несколько почетных наград и свидетельств о присвоенных званиях. Вытаращенные мертвые глаза бывшего учителя уставились как раз на них. Роман прочитал их все, потом снял рамку с самой первой грамотой – отличнику народного просвещения за творческую работу по обучению и воспитанию, за разработку методик внедрения новых образовательных технологий. Он вынул ее и подержал в руке, разглядывая подписи и штампы. Затем свернул и засунул в раскрытый рот бывшего отличника труда, следя за тем, чтобы не наступить в кровь.

Прежде чем покинуть дом, Роман выглянул в окно – оно выходило на дорогу, как раз туда, где он видел черного пса. На обочине никого не оказалось. Лишь плотные клочки тумана цеплялись за редкие кустарники.

Он как раз успевал на автобус. Роман шел пешком по неосвещенной проселочной дороге, и время от времени ему казалось, что он слышит шаги – совсем тихие, не человеческие. Но сколько бы он ни оборачивался и ни искал глазами – кроме него здесь никого не было. Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Это новое ощущение не покидало его. Оно же сопровождало и во время прошлого убийства. Не может же он начать сходить с ума в тридцать шесть? Слишком рано, даже обидно как-то. Роман остановился и долго стоял посреди темной дороги, глядя по сторонам. Но никто так и не появился. Шаги тоже утихли. В конце концов Роман посчитал, что слышал стук собственного сердца в тишине. Он достал телефон и набрал номер. Ему хотелось этого, и в этот раз он себя не переубеждал.

– Я не помешал? Удобно говорить?

– Я как раз еду домой.

– Ты изменила расписание приемов?

– Нет. Ездила на место преступления с группой. Извини, больше ничего сказать не могу.