Григорий спокойно довёл лошадь до выкрашенных в какой-то тёмный цвет ворот, что на ночь запирали сарай, но сейчас были отворены, несмотря на не столь ранний вечер.
Юноша отпустил поводья и ненадолго замер, рассматривая окрестности, которые вот-вот погрузятся в сумеречную темноту. Относительно вдалеке, дальше в селе, стояли маленькие деревянные домики. Все примерно одинаковы по убранству. Кажется, в этой местности нет ни особо богатых, ни особо бедных – все доживают век, как могут. Кто в большой семье – где забор стоял у домишки ровно, кто в малочисленной – с покосившимися досками.
Аксёнова отвлекло только то, что его попросили слезть. Оказалось, Мишель сбегал первым, нашёл каретника и обо всём договорился. Тогда Гриша, по обыкновению своему, не стал мешаться и отошёл в сторону, к одиноко стоящему дереву, молодому дубу, который явно пророс здесь случайно, но во всяком случае в знойные дни остужал всех желающих в тени своих ветвей, поэтому и был никем не тронут.
– Гриша, я поеду в дом, сообщу о том, что с нами приключилось, а потом приеду за тобой, – протараторил внезапно подбежавший к другу Смирнов, схватив того за плечи.
Он почему-то считал, что Гриша так лучше усваивает необходимые сведения. Возможно.
Аксёнов снова просто кивнул и проводил товарища взглядом, наблюдая как тот открепил от брички лошадь и умчался по сумеречной дороге в сторону родного дома.
Григорий же пристроился под деревом. Он облокотился спиной об окрепший ствол, а потом в боку что-то закололо. Юноша вспомнил о письме и вытащил его. Последние лучи заката ещё позволяли увидеть, что написано, поэтому молодой человек незамедлительно начал читать.
Он безразлично пробежался глазами по первым строчкам, но позже замер… Юнкер поднёс бумагу ближе к лицу, чтобы убедиться в том, что именно он прочитал, но выведенные в спешке буквы одного из грамотных, приближённых к отцу слуг были беспощадны.
Теперь Григорий подрагивающими руками сложил письмо пополам и уставился вмиг потускневшим взглядом в землю. Он покачал головой в отрицании, а потом, не сумев подавить в себе всё то, что подступило к горлу, заплакал. Слёзы сами предательски потекли по щекам, обжигая их. Аксёнов поднял руку, чтобы смахнуть их, но ладонь лишь прижалась к лицу и, закрыв его, сподвигла хозяина заплакать лишь сильнее.
– Я могу чем-то помочь? – послышался тихий убаюкивающий молодой голос над ухом юноши.
Гриша вздрогнул и резко повернулся. «Неужели Ефим?!» – пронеслось у него в голове, когда юнкер взглянул на схожий силуэт.
Силуэт же протянул ладонь с длинными цепкими пальцами и превратился в человека. Заплаканными глазами Григорий молча рассматривал незнакомца несколько мгновений. Это был в меру высокий молодой человек со смугловатой от загара кожей и стройно сложенным телом. Чёрные кудри вольно чувствовали себя на его макушке, а виски были коротко выбриты. Прямо на юношу смотрели глаза цвета медового яхонта, обрамлённые тёмною каймою ресниц. Слегка пухловатые обесцвеченные губы были полураскрыты из-за тяжёлого дыхания их обладателя, который всячески старался это скрыть, чтобы невзначай не испугать.
Аксёнов наконец отмер и доверчиво схватился за предложенную руку. В глубине ладошки она была мягкая, но кончики пальцев имели незажившие мозоли. Юноша молчал, не зная, что делать или говорить дальше, поэтому незнакомец продолжил сам.
