– Кажется, стряслось что-то, верно? – осторожно спрашивал он.
Гриша робко кивнул и дал отвести себя от дуба.
Незнакомый молодой человек заботливо усадил юнкера у разведённого костра и, конечно, составил ему компанию.
– Вот, возьми, – нарушил тишину также он и протянул своему гостю кусочек чёрного хлеба.
– Спасибо… – немного растерянно ответил Григорий, принимая угощение.
Он очень надеялся, что никто не заметил на его лице следов плача.
– Федя, – добродушно улыбнулся черноволосый юноша и осторожно коснулся чужой ладони пальцами вновь.
– Гриша, – подхватил Аксёнов и пожал руку.
– Ну вот и познакомились, – снова улыбнулся Фёдор, доедая свой кусок.
Григорий постепенно стал оглядываться, и теперь увидел знакомую бричку в немного разобранном состоянии, поэтому показал на неё:
– Так, значит…
– Да, всё верно, это я каретник, – предугадывая вопрос, сказал Федя.
– Такой молодой… – зачем-то вслух произнёс Гриша.
Его собеседник на это совершенно искренне посмеялся и кивнул:
– Спасибо конечно, – отозвался он, а потом пожал плечами, – молодой ты или старый… жизнь, знаешь ли, на это не посмотрит.
– Знаю… – опустил голову юнкер.
Молодой каретник даже был немного и приятно удивлён, что, кажется, нашёл себе собеседника под стать.
– Ты по этому сейчас так грустен? – решил продолжить он.
– Не только по этой причине, – покачал головой Аксёнов.
Ему всегда было сложно делиться хоть с кем-то своими переживаниями и историями, но человек, сидящий сейчас неподалёку от него, почему-то внушал доверие.
– Знаешь, я… – начал Гриша и набрал в грудь побольше воздуха, – не самый принятый в семье ребёнок, хоть и старший. У меня много братьев и сестёр, поэтому… я думаю, что кто-то точно угодит отцу и станет заниматься его хозяйством, но я… сразу же не хотел всего этого. Я, можно сказать, сбежал. Сам поступил в юнкерскую школу, сам живу. А отец ищет меня, как старшего сына, с помощью своих слуг. И на самом деле я в бегах от его слуг, поэтому сижу сейчас здесь… и…
Юноша на секунду прервался, желая посмотреть на реакцию своего собеседника, но к его большой радости, тот внимательно слушал, не пропуская ни слова. Аксёнов даже решил, что ему, каретнику, действительно интересно.
– Я получил известие о смерти матери, – наконец чуть ли не процедил сквозь зубы молодой человек, снова закрывая лицо руками.
Он чувствовал, что сейчас точно зальётся слезами, но это горе так терзало душу, что Гриша буквально доверился первому встречному в своём несчастье.
Вскоре Григорий почувствовал, как к его спине прикоснулась тёплая ладонь. Аксёнов не успел заплакать, поэтому сквозь пальцы решил понаблюдать.
– Я сочувствую, – голос Фёдора зазвучал ближе, – это действительно больно. Она наверняка любила тебя.
– Немного… – тихо ответил Гриша, покусывая губу, чтобы хоть как-то унять покалывания сердца, – но мне этого было достаточно.
– Понимаю, – неторопливо кивнул молодой каретник, и ладонь его стала отдавать чужой спине тепло.
– У тебя тоже?.. – пролепетал Аксёнов, убирая руки от лица.
– Давно ещё, – негромко сказал собеседник и кивнул.
– Ох…
– Отгорюй своё и живи дальше, – также спокойно продолжил говорить молодой человек.
– Давно… А выглядишь, как мой ровесник, – задумался Григорий, отвлекаясь на стороннюю тему.
– Поэтому я и каретник, – пожал плечами Федя и однобоко усмехнулся.
– Но наверняка у тебя хорошо получается, – поспешил ответить Аксёнов, взглянув на бричку.
