— Погоди! — воскликнул Гриша. — Ты про ведунью бабку Нюру говоришь?
— Да-да-да, — закивала она. — Ню-ура заперла.
— Так она же уже умер…— вмешался Боян, но Гриша ударил его по плечу и приставил палец ко рту, затем задрал голову и предложил:
— Хорошо, попросим тебя выпустить! Только дай нам изумрудов.
Она задумчиво посмотрела наверх. Друзья терпеливо ждали, было видно, что думается ей с трудом.
— У меня нет, — наконец выдала великанша.
— Как нет, если вон, вся стена в изумрудах? — показал рукой Гриша.
Она посмотрела на стену с камнями так, будто видела впервые. Затем пожала плечами и побрела к ней, внимательно осматривая. Прилипшая к голому заду грязь подсохла и отваливалась кусками, поэтому молодые люди пошли чуть поодаль.
— Это не грязь, — шепнул на ухо Боян. — Это ее гов..
— Знаю я, — прервал его Гриша. — Не напоминай и так тошно.
Лихо вытянула руку, практически без усилий вытащила изумруд из стены и поднесла к лицу. Зеленый блеск отразился в ее маленьком светло-коричневом глазу, и она с восхищением ахнула.
— Дай нам несколько камней, и мы сразу же пойдем к Нюре и потребуем, чтобы тебя выпустила. Она нас послушает.
Великанша вздрогнула, будто забыла об их существовании, и покачала головой:
— Не-ет. Не-ет. Сначала свобода, потом – камни.
Боян от досады ударил кулаком по ладони и отвернулся.
— Вроде дура-дурой, а соображает, — тихо сказал Гриша. — Что будем делать?
Боян не успел ответить, великанша уронила изумруд, нагнулась и сгребла их в охапку.
— Человечинки, — она облизнула клыки и с уголка рта потекла вязкая смердящая слюна. — Вкусные.
Боян начал вырываться и она сжала его так сильно, что он истошно завопил.
— Эй-эй, мадам! — закричал Гриша, глядя на мучения друга. — Подожди, не ешь нас! Мы поможем. Сама подумай, мы твой последний шанс выйти на свободу. Если убьешь, то больше никто и никогда сюда не придет. Понимаешь? Ты навсегда останешься здесь.
Великанша вновь задумалась, но хватку ослабила и Боян с облегчением выдохнул. Гриша решил не сдаваться и надавить еще сильнее:
— Сколько лет ты не видела неба и солнца? Сколько лет не пила чистую ключевую воду? Сколько не слышала весеннее щебетание птиц? Если ты нас не отпустишь, то твое заключение продлится до конца жизни. Ты умрешь здесь, в этой грязи и вони. Только мы сможем тебя спасти.
Он выжидающе уставился на примолкшую великаншу и решил уломать ее проверенным способом:
— Ты же еще совсем молодая! Краше твоего глаза я в жизни не видал. А фигура, — он покачал головой. — Такие аппетитные формы во всей Искре не сыскать. Шелковистые волосы так и вьются, завиваются. Если был бы я повыше росточком, то завтра бы сватов прислал, а так остается только любоваться!
Боян недоверчиво смотрел на Гришу, гадая, то ли он повредился головой, то ли от смрада помутилось в глазах. Великанша смущенно опустила голову и захлопала глазом.
«Попал-таки в душенку. Эх, видно, все бабы одинаковые», — усмехнулся Гришка и продолжил:
— А ручки-то у тебя какие тонкие и изящные! Будь я твоим мужем, век бы их целовал и кольцами драгоценными украшал, — Лихо блаженно улыбнулась. — Губки алые в этой пещере некому лобызать, и спинку никто не почешет, пока здесь сидишь. Пора тебе, голубушка, на волю. А мы тебе в этом поможем, не сомневайся. Дай нам камней зеленых и выпусти, а мы уж постараемся…
— Камни зачем? — она подозрительно сощурилась, и улыбка тут же пропала.
