Всё-таки он был странным. Остальные работали слаженно, упорно, но на их лицах лежал отпечаток сдержанной скорби. Тихий же трудился размеренно, без особой спешки, а мыслями явно был далеко. Я никогда ещё не видела у рабов такого выражения в глазах. Он был не смирен – абсолютно спокоен. Не было ни клетки, ни оков – Тихий смотрел так, как может только свободный человек, и это беспокоило меня. Сдержанный внешне, в душе он наверняка прятал бурю, а это было свойственно лишь магам и преступникам. Но магии в нём так и не обнаружили, а значит…
Я заставила себя покончить с этими мыслями, и отправилась во внутренний двор, где тренировались воины. Обычно свободные нещадно колошматили рабов, но золотоволосый Оут справлялся отлично. Он и правда был хорошим воином, и я уже знала, что за него одного отец простит мне покупку остальных. Но вернуться правитель должен был не раньше, чем через неделю.
Время осени было неспешным и ярким, и мне нравилось, как преображаются пустоши. Вереск в этом году цвёл особенно пышно, светлые камни каждую ночь светились даже без прикосновений, а в рощах диких яблонь шумно переговаривались древесные духи. К сожалению, с первыми холодами приходила и тьма, родившаяся после взрыва у Врат Звезды, так что наслаждаться красотой родных просторов подолгу мне было не суждено – после пяти вечера все прогулки для женщин были строго запрещены.
В один из дней я всё-таки вырвалась из-под опеки Нарса и поехала на пустошь одна. Правило в этом случае было единственным и незыблемым: не пересекать внешнего магического щита. К тому же, неподалёку проходили маршруты дозорных, и мне было спокойно. При свете солнца, при относительно мирной магии вокруг – кто меня мог обидеть? Да и эти холмы, скалы и рощи я знала лучше всякого другого, а вереск был тем растением, которое от злых сил защищало отлично. По крайней мере, пока светило солнце.
И всё же прогулка не задалась. У Тюльпана было сегодня дурное настроение – он то и дело взбрыкивал, мотал головой, резко останавливался, чтобы ухватить цветок или травинку, а потом вдруг сорвался в галоп, унося меня к одному из ручьёв. Удержаться в седле для меня проблемой не было, но я совершенно не ожидала, что всегда бережный к всаднику конь неожиданно подаст задом.
– Ах ты скотина!..
Это было крушение, достойное гравюр в книгах о неосмотрительном поведении юных особ – ноги в стороны, рот открыт, тиара набекрень... Уже летя на камни у ручья, я живо представила себе все переломы и ссадины, которые заработаю, но помощь пришла также внезапно, как одурел мой конь.
Толчок был жёстким, но вот приземление получилось достаточно мягким – потому, что меня поймали сильные руки, да и упала я на немного прохладное, влажное тело мужчины, который каким-то чудом оказался поблизости. Правда, сам спаситель рухнул в ручей спиной назад, и наверняка неплохо так приложился о дно.
– Милостивые боги, я прошу… – Вскинула голову, убирая волосы и пытаясь с мужчины слезть, и поняла, что это никто иной, как Тихий Гром. – …Прощения.
Он был в одних штанах. Я лежала у него на груди. На широкой, приятно твёрдой, обнаженной груди, на которой росли негустые тёмные волоски. К тому же, от Тихого на диво приятно пахло – и водой, и травами, и чем-то тёплым, как будто медовым...
Я не должна была его касаться. Ох, боги, это он не должен был касаться меня! Заёрзав, я запуталась в подоле, и Тихий приподнялся, мягко удерживая меня на себе за плечи.
