Дорога домой прошла в полной тишине. Я не включал радио, боясь еще раз убедиться в том, что музыка превратилась в неразборчивый шум. Мысли крутились в голове как в калейдоскопе. Что со мной происходит? Почему мой слух, который был стабильным годами, внезапно ухудшается?
Дома меня встретила Марина с обычной улыбкой.
– Привет, любимый! Как прошел день?
Ее голос показался мне еще более приглушенным, чем утром. Я понял отдельные слова, но интонация потерялась в акустическом тумане.
– Нормально, – ответил я коротко.
– Расскажи подробнее. Что интересного было на работе?
Она ждала рассказа, как обычно, но я не знал, что сказать. Рассказать о том, как я мучился весь день, пытаясь понять речь коллег? О том, как чувствовал на себе удивленные взгляды? О том, как мир вокруг меня становится все более глухим и неясным?
– Ничего особенного. Обычный день, – сказал я.
Марина посмотрела на меня внимательно.
– Антон, что с тобой? Ты уже второй день какой-то отстраненный.
– Все нормально, просто устал.
– Может, к врачу сходить?
Ее предложение прозвучало как эхо слов Димы. Все вокруг начинали замечать, что со мной что-то не так.
– Зачем? Я здоров.
– Но ты ведешь себя странно. Переспрашиваешь, не сразу отвечаешь…
– Просто задумываюсь о работе, – оборвал я ее.
Вечер прошел в напряженной атмосфере. Марина пыталась рассказывать о своей презентации, о том, как все прошло, но я с трудом следил за ее речью. Приходилось постоянно напрягаться, чтобы понять хотя бы общий смысл.
– Ты меня вообще слушаешь? – спросила она в какой-то момент.
– Конечно, слушаю.
– Тогда что я только что сказала?
Я растерялся. Последние несколько минут я так сосредотачивался на том, чтобы расслышать ее слова, что не мог связать их в единый рассказ.
– Ты говорила о работе, – неуверенно ответил я.
– Я рассказывала о том, что нас с коллегой пригласили на корпоратив в пятницу. И спрашивала, хочешь ли ты пойти со мной.
Я почувствовал, как краснею. Полностью упустил важную информацию.
– Извини, задумался. Конечно, пойдем.
– Антон, что с тобой происходит? – Голос Марины звучал тревожно. – Ты ведешь себя очень странно. Не отвечаешь на вопросы, переспрашиваешь, выглядишь измученным.
Я понял, что больше не могу скрывать. Рано или поздно она все равно поймет, что происходит.
– У меня проблемы со слухом, – тихо сказал я.
– Что? – Она не расслышала.
– Я сказал, у меня проблемы со слухом! – повторил я громче, и в моем голосе прозвучало раздражение.
Марина замерла, глядя на меня с испугом.
– Какие проблемы?
– Не знаю. Вчера начал хуже слышать. Сегодня еще хуже. Все звуки стали приглушенными, неясными.
– Но у тебя же аппараты…
– Аппараты работают нормально. Проблема во мне.
Она подошла ко мне и взяла за руки.
– Нужно к врачу. Завтра же.
– Я уже записался в сервисный центр аппаратов.
– Не в сервисный центр, а к сурдологу! Антон, это серьезно.
Я видел испуг в ее глазах, и это пугало меня еще больше. Если Марина, которая всегда была опорой и поддержкой, выглядит так встревоженно, значит, ситуация действительно серьезная.
– Хорошо, – согласился я. – Завтра пойду к врачу.
Ночь была еще хуже предыдущей. Я лежал без сна, прислушиваясь к тишине. Но даже она была какой-то неправильной. Обычно, сняв аппараты, я погружался в знакомую, комфортную тишину. Сейчас эта тишина казалась мне зловещей, как предвестник чего-то страшного.
Рядом спала Марина, и я слышал ее дыхание. Вернее, чувствовал вибрацию матраса от ее движений. Звуки становились все более призрачными, ускользающими.
