Утром я проснулся с ощущением, что не спал вовсе. Тело болело от напряжения, а в голове стучало от недосыпа. Марина уже встала и готовила завтрак, но звуки с кухни доносились как будто из другого измерения – размытые, далекие, нереальные.
Надев слуховые аппараты, я понял, что за ночь ситуация не улучшилась. Наоборот, мир стал еще более приглушенным. Даже собственный голос звучал странно, словно я говорил в пустой комнате, обитой толстыми коврами.
– Я записала тебя к Елене Владимировне на девять утра, – сообщила Марина, когда я вошел на кухню.
Я разобрал ее слова больше по движению губ, чем на слух, и это напугало меня еще больше. Еще вчера утром я мог хотя бы частично полагаться на слух, а теперь приходилось полностью переключаться на зрение.
– Спасибо, – кивнул я, стараясь не показать панику.
– Антон, все будет хорошо, – сказала она, подходя и обнимая меня. – Елена Владимировна – отличный врач. Она обязательно поможет.
Я прижался к ней, чувствуя тепло ее тела, вдыхая знакомый аромат волос. В эти моменты тишина казалась не такой пугающей. Но стоило отстраниться, как реальность снова накрывала меня своей беззвучной волной.
В клинике нас встретила привычная суета – люди в очереди, медсестры за регистратурой, звуки работающего оборудования. Но вся эта какофония звучала для меня как далекое эхо. Я сидел в коридоре рядом с Мариной, наблюдая за движением губ других пациентов, пытаясь угадать, о чем они говорят.
– Антон Сергеевич? – позвала медсестра.
Я встал, не услышав, а скорее увидев, как она произносит мое имя. Марина сжала мою руку на прощание, и в ее глазах я прочитал поддержку и беспокойство одновременно.
Кабинет Елены Владимировны был знаком мне по предыдущим визитам. Она занималась моим слухом с детства, знала всю мою историю, особенности моей тугоухости. Сейчас врач смотрела на меня внимательно, и я понимал, что она уже заметила изменения в моем состоянии.
– Расскажите, что происходит, – попросила она, и я был благодарен за то, что она говорила четко, медленно, глядя мне в лицо.
– Позавчера начались изменения. Звуки стали приглушенными, неясными. Вчера стало еще хуже. Сегодня утром я практически не слышу даже с аппаратами.
Она кивнула, делая пометки в карте.
– Были ли какие-то предшествующие факторы? Стресс, заболевания, травмы?
– Нет, ничего особенного. Все было как обычно, а потом резко начало ухудшаться.
– Покажите ваши аппараты.
Я снял их и протянул врачу. Она внимательно осмотрела устройства, проверила настройки.
– Аппараты в порядке. Проблема не в них. – Она подняла на меня глаза. – Антон, я должна провести полное обследование. Это может занять некоторое время.
Следующий час превратился в череду тестов и процедур. Отоскопия, тимпанометрия, аудиометрия – знакомые процедуры, которые я проходил множество раз. Но сегодня каждый тест подтверждал мои худшие опасения.
– Тоны не слышу, – говорил я врачу во время аудиометрии, когда она подавала сигналы различной частоты и громкости.
– А сейчас?
– Нет.
– А теперь?
– Очень слабо. Может быть.
График моего слуха, который выводился на экран компьютера, показывал катастрофическое падение. Если еще год назад у меня была умеренная тугоухость, то сейчас график показывал тяжелую степень потери слуха, граничащую с глухотой.
