Гурджиев и Успенский - страница 41
– Не знаю… Во всяком случае не сейчас. Собранные мною факты требуют еще тщательной обработки, тем более, что, как выяснилось, евангелисты толковали их очень превратно.
– Что ж, конь о четырех ногах и тот ошибается, – философски заметил Казановак. Он вздохнул и, тщательно расправив копирку, приступил к составлению акта на недостачу реквизита.
– Что там носят? – спросила Маша. – Длинное или короткое?
– Длинное.
– Ну вот, говорила Нинке, что нужно шить подлиннее! Ой! Что это у вас?!
– Она ткнула пальцем в затянувшиеся розовой кожицей раны на запястьях. И здесь, и здесь, и бок разодран! Вас что, там били?
– Нет, вероятно, поранился в пути. – Казановак перевернул лист.
– Так как написать причину недостачи?
– Напишите, петля гистерезиса, – ответил уже поднаторевший в терминологии Курочкин.
ЛАВКА СНОВИДЕНИЙ
Земля не отвечает на позывные
Звездолет Первой Межгалактической Экспедиции вновь вошел в пределы Солнечной Системы.
– Не понимаю, в чем дело, – сказал Навигатор, входя в салон, – Земля не отвечает на наши позывные. Не может быть, чтобы за пять тысяч лет они разучились принимать радиосигналы.
Биолог весело рассмеялся.
– Начинаются сюрпризы. Вероятно, просто этот вид связи на Земле давно сдали в архив.
Навигатор не отвечает. Присев на корточки, он что-то ищет в буфете.
– Есть! Давайте, мальчики, выпьем за здоровье нашей старушки Земли!
Янтарная жидкость светится в хрустальных бокалах.
– Пять тысяч лет, – мечтательно повторяет Биолог. – Страшно подумать, что за это время произошло на Земле. Ведь мы, по сравнению с ними, дикари, почти первобытные люди.
Инженер берет в руки бокал.
– Ерунда! У нас с ними быстро найдется общий язык. Какое счастье, что мы возвращаемся совсем молодыми. Эти анабиозные ванны – отличная выдумка! Странно, – говорит он после небольшой паузы. – С тех пор как выяснилось, что никакой жизни в космосе больше нет, я полон гордости. Шутка ли: моя планета – исключение из правил, колыбель величайшего парадокса во вселенной, а я сам – живое существо, явление, лежащее за пределами вероятного.
Мелодично звенят поднятые бокалы.
– Что ты собираешься делать после возвращения? – спрашивает Биолог.
– Год отпуска. Горячий песок на пляжах, настоящие закаты, шум прибоя, родной воздух, и апельсины, я зверски соскучился по апельсинам.
– Девушки, – добавляет Навигатор. – Не забудьте про девушек. Трое холостяков, прорвавшихся сквозь тьму веков, – это же для них сенсация!
– Вам хорошо! – вздыхает Биолог. – Вышли из корабля и – в отпуск, а мне придется отдуваться за всех. Десятка два докладов во всяких академиях о том, что, мол, обшарив две галактики, и так далее. Бесконечные вопросы. Представляю себе какого-нибудь седовласого академика семидесятого столетия: очки на носу и гневно поднятый перст. «Отвечайте, молодой человек, как это, по вашему мнению, появилась жизнь на Земле, если ее нигде больше не существует?»
– Они, наверное, уже все сами знают, – говорит, поднимаясь, Навигатор. – Пойду попробую вызвать Землю на световых частотах.
Инженер потягивается в кресле.
– Откровенно говоря, мне наплевать на все эти галактики. Меня вполне устраивает жизнь на моей родной планете, замечательная земная жизнь!
Бил… бип… бип… интервал… бип… бип… бип…
– Ясно, почему они не отвечают, – говорит инженер, отходя от спектрографа, – у нее нет атмосферы…
…Звездолет заканчивает первый виток над поверхностью планеты.